Безопасность ГЭС – дело общее

Сделаны первые реальные шаги по обеспечению безопасности крупных ГЭС, наведению порядка в этой области, а также установлению должного контроля. Это именно то, чего общественность настойчиво требовала с первого дня аварии на гидроэлектростанции.

В истории с аварией на Саяно-Шушенской ГЭС произошло два важных события. Во-первых, были предъявлены обвинения бывшему директору Николаю Неволько, которого обвинили в нарушении правил техники безопасности и охраны труда, повлекшем гибель людей. Во-вторых, главный инженер ОАО «Ленгидропроект» Борис Юркевич на встрече с журналистами изложил свою версию аварии, а также рассказал о том, что было сделано для обеспечения безопасности станции.

Пожалуй, эти события по своему значению гораздо важнее, чем даже перипетии вокруг обледенения станции и паводка. Они отмечают первые реальные шаги по обеспечению безопасности крупных ГЭС, наведению порядка в этой области, а также установлению должного контроля. Это именно то, чего общественность настойчиво требовала с первого дня аварии на гидроэлектростанции.

Конечно, нельзя не выразить удовлетворение предъявлением обвинения Николаю Неволько. Авария на станции и гибель ее сотрудников не должны остаться безнаказанными. С нашей точки зрения было бы хорошо привлечь к ответственности также и других причастных, в частности тех, кто в 2009 году, незадолго до аварии проводили проверку станции и разрешили ее эксплуатацию, не настояв на устранении выявленных нарушений. В чем тогда смысл таких проверок и самого существования Ростехнадзора, если это ведомство не может добиться выполнения своих требований, разрешает работу с нарушениями? Расследование обстоятельств этой проверки также необходимо для того, чтобы сотрудники Ростехнадзора почувствовали ответственность за свои действия.

Особо стоит расследовать бегство исполняющего обязанности начальника штаба ГО и ЧС службы экономической безопасности и режима Саяно-Шушенской ГЭС Михаила Чиглинцева. По своей сути, его функции аналогичны функциям командира дивизиона живучести на военном корабле. И ответственность у него должна быть такой же. На флоте, если бы командир дивизиона живучести драпанул со своего поста, то он бы автоматически пошел под трибунал. Без усиления ответственности начальников штабов ГО и ЧС нечего и надеяться на повышение безопасности ГЭС.

Впрочем, пусть СКП занимается дальнейшим проведением расследования, а нам остается лишь ожидать их завершения, суда и приговора всем виновным.

Но гораздо важнее выступление Бориса Юркевича. По его содержанию видно, что это провозглашение новых принципов в работе гидроэнергетиков. Во-первых, главный инженер "Ленгидропроекта" впервые публично признал гидроагрегат потенциально опасным устройством, а также подчеркнул, что имела место быть недооценка этой опасности:

"Хотя об этом мы раньше как-то забывали, потому что они у нас были такие безопасные, такие хорошие, что мы стали с ними общаться как с безобидными устройствами. И вот на этом мы прокололись".

В этом заявлении без труда видно влияние публикаций, в которых авария на Саяно-Шушенской ГЭС сопоставлялась с аварией на Чернобыльской АЭС, в которой одной из главных причин было отношение к реактору как безопасному "чайнику", с которым можно проводить эксперименты. Такое же отношение к гидроагрегату было одной из причин аварии на ГЭС. Очень хорошо, что Юркевич это открыто и честно признал. Это историческое по своему значению признание, и оно, бесспорно, убережет много сотен тысяч жизней в будущем.

Во-вторых, Юркевич открыто признал, что была опасность от обледенения СШГЭС:

"Образовались огромные наледи, потому что вода пылит, падая с большой высоты. Образовались гигантской высоты и красоты сталактиты, но от красоты этой радости было мало, потому что мы боялись, что при обрушении они могут повредить строительные конструкции или привести к последствиям, которых мы и не могли предсказать".

Иными словами, главный инженер "Ленгидропроекта" подтвердил, что опасения общественности были небезосновательными.

В-третьих, Юркевич перечислил основные изменения в оборудовании ГЭС, которые повышают надежность и живучесть станции: введение новых систем автоматического контроля, видеонаблюдения, изменения схемы энергоснабжения и так далее.

Наконец, стоит подчеркнуть тот факт, что главный инженер вышел к прессе и откровенно рассказал о том, что делается на Саяно-Шушенской ГЭС. Это знаковый момент, отмечающий важные перемены во взглядах гидроэнергетиков. Эти перемены можно только поддерживать.

По сути дела, выступление Юркевича – это первый пример того, каким должно быть общение гидроэнергетиков с общественностью: краткое, емкое, не прячущее проблем и опасений. Именно этого мы и добивались все это время. Максимальная безопасность ГЭС – это и наш кровный интерес, поскольку около четверти населения Сибири живет ниже крупных ГЭС.

Вот эта практика открытости и честности должна развиваться и распространяться. С нашей точки зрения, тесное сотрудничество компаний с общественностью и независимыми экспертами – важнейшее средство обеспечения безопасности ГЭС, средство перепроверки и контроля выводов инженеров и специалистов, предотвращения "замыливания глаза" и развития пренебрежительного отношения к потенциально опасным устройствам.

Таким образом должны решаться не только проблемы, связанные с техническим состоянием ГЭС, но вообще все связанные с крупными плотинами проблемы: очистка водохранилищ от топляка, улучшение качества воды и предотвращение ее загрязнения, решение социальных проблем, связанных с эксплуатацией ГЭС, развитие иных направлений в гидроэнергетике (малые, свободнопоточные ГЭС) и другие вопросы.

Дмитрий Верхотуров