Вдовы погибших на СШ ГЭС готовы бороться за будущее своих детей

Елена Малик, вдова погибшего в страшной аварии на Саяно-Шушенской ГЭС мастера турбинного цеха Андрея Малика, устроилась работать на станцию после гибели мужа, чтобы прокормить сына и дочь. Именно ей удалось задать вопрос Владимиру Путину во время "прямой линии": как дать образование детям и сохранить работу потерявшим кормильца семьям.

И хотя Елену ответ премьера удовлетворил только частично, она признает, что к проблемным "замкам" уже находятся ключи.

Трагедия, унесшая жизни 75 человек, объединила родственников погибших в общественный комитет "Ступени к жизни" – они уже не раз совместно обращались к властям, писали письма и защищали свои права и права своих детей.

"Лена сейчас очень занятой человек. У нее новая ответственная работа в отделе снабжения станции", – говорят сотрудники станции.

Вопрос общий

Идея обратиться с вопросом к Путину возникла у членов комитета "Ступени к жизни".

"Как только узнали, что будет телемост, решили задать свои вопросы. Я, как и все пришла на площадку подняла руку и задала вопрос. Эти вопросы мы собирали с девочками. Я всех их вечером обзвонила, попросила встретиться, и мы обсудили, что конкретно хотели бы задать Путину", – рассказывает девушка.

Ее, как и остальных людей, чьи родные погибли при аварии, волнуют проблемы выплат окладов, а не реальной заработной платы погибших мужей, вопросы обучения детей в вузах, и не уволят ли таких как она после 31 декабря, когда закончится срочный договор. И, кроме того, всех интересовала судьба письма, адресованного в Совет Федерации, где были перечислены все острые вопросы.

Елена сразу же отвергла все сплетни о том, что якобы адресованный Путину вопрос ей просто "предложили задать" представители "РусГидро" или кто-то еще.

"Мы все делали сами. Все вопросы касаются непосредственно нас: родственников тех, кто погиб на станции, и наших проблем. Глупости, что нам кто-то что-то принес", – говорит девушка.

До аварии Елена работала хореографом в местном детском саду. Без отца остались двое ее детей. Сыну три года, дочери – десять.

Что изменилось

Елена Малик честно призналась, что 3 декабря ответ Путина на ее "концентрат" из нескольких вопросов удовлетворил лишь частично.

"Насчет окладов как-то получилось размыто, и я не поняла точно: ни да, ни нет. Насчет обучения детей тоже – он сказал, что над этим работают, и конкретного ответа не прозвучало. Насчет работы – да. Он (Путин) сказал, что все пострадавшие будут трудоустроены в первоочередном порядке. Мы не остановимся в решении своих проблем и будем идти дальше", – заявила она.

В то же время она признала, что уже на следующий после "прямой линии" день, к ней лично приехал мэр города Саяногорска, в который входит поселок Черемушки, Леонид Быков с двумя депутатами. Малик отдала им копии письма родственников погибших, которое было передано представителям парламентской комиссии для Совета Федерации еще 29 октября. Однако, как выяснилось, никто его тогда не отдавал.

"И теперь это письмо (копии) было передано Миронову (председатель Совета Федерации), это я знаю точно. Он связывался с председателем нашего комитета и пригласил его к себе на встречу. На сегодняшний момент заданные вопросы – это самое важное", – говорит Малик.

После разговора с Путиным, по ее словам, исчезла неопределенность с трудоустройством и сохранением работы для родственников погибших.

"Мы работаем сейчас по договору до 31 декабря 2009 года, срочный договор. Но нам, как я поняла, хоть официально и не заявлено, но уже его продлили на следующий год. Пока идет восстановление ГЭС, мы все будем работать по срочному договору, а после восстановления – на постоянную работу", – говорит Елена.

Юлия Желоб, также потерявшая мужа, рассказала, что ответ Путина "все равно удовлетворил".

"Я думала, что скажут просто: "Разберемся". Не ожидала, что будет такая реакция. Только закончилась ("прямая линия") и понеслось".

Девушки отметили огромное количество звонков от чиновников и журналистов членам комитета "Ступени к жизни" сразу же после прямого эфира с Путиным.

"Было очень много звонков, то есть уже какие-то сдвиги есть. Уже показывали, что приняли поправки, и наши дети будут приравнены к детям погибших военных, будут учиться бесплатно в вузах. Это большой плюс", – говорит Юлия.

ГЭС не виновата

Ситуация и разговоры о судьбе Саяно-Шушенской станции волнуют всех в Черемушках, признают девушки. Они в один голос утверждают, что родственники погибших сотрудников ГЭС не имеют отношения к письму жителей Хакасии с требованием снести станцию и спустить водохранилище.

"Нет, по сути, сама ГЭС и не виновата. Виновато руководство. Я так считаю, и мы так все считаем. Здесь это надо учитывать. Потому что железо-то тут ни при чем. Само по себе оно бы не вылетело, если бы его не довели до такого состояния. Вот такие мнения. Нет, ГЭС нам нужна и не только нам, но и стране нашей" – говорит Елена Малик.

Она признает, что долго думала, прежде чем решиться пойти работать на станцию. Но решение пришло само собой. Зарплата хореографа детского сада в 5 тысяч не позволяла обеспечить детей всем необходимым.

"Вы знаете, а выбора не было. Но вот я все же думала: идти или не идти. Вот Юля (Жолоб) не смогла здесь работать. Мы пришли сюда, потому что здесь заработок больше. В этих целях", – сказала Елена.

"Мне многие задают вопрос: "Не боишься ли работать на ГЭС?" Я говорю, что он (муж) не боялся, и я не боюсь. У меня нет такого, что обязательно что-то должно опять случиться. Значит так будет нужно. Если уехать в любое другое место, где гарантии, что там такого не случиться", – рассуждает она.

Юлия Жолоб также говорит, что "без станции никак".

"Если ее не будет, то как тогда жить поселку и в целом Хакасии. Понятно, что станция нужна. Люди в состоянии тревожности и это понятное состояние, но я думаю, что все будет хорошо. Сейчас здесь очень много специалистов и, думаю, больше такого не допустят. Станция – это все. Мне 31 год и я живу здесь с самого рождения. Родители Максима (мужа) приехали сюда строить станцию", – говорит она.

Юлия после четырех лет работы на ГЭС цветоводом, ушла со станции и теперь работает администратором в поселковой гостинице.

"Я по образованию агроном и до аварии работала здесь, разводила цветы и растения. Уйти решила, потому что чисто эмоционально тяжело здесь работать. Тяжело осознавать, что я в течение четырех лет приезжала сюда на работу с мужем, а теперь нет. Очень тяжело", – рассказывает девушка.

Но она не исключает, что, может быть, спустя некоторое время и вернется на станцию.

Сочувствие и зависть

Не обошла стороной Черемушки и проблема, которую не решить принятием законов или выделением материальной помощи. Родственники погибших чувствуют на себе не только сочувственные взгляды, но и взгляды зависти.

"К сожалению, у нас здесь тоже есть такие, которые говорят, что мы слишком много требуем, не понимая видимо того, что у нас за плечами дети и нам нужно как-то заботиться об их будущем. Когда мы производили на свет этих детей, мы не думали, что останемся одни, а рассчитывали на поддержку своих супругов, которых сейчас не стало по чьей-то вине", – говорит Елена Малик.

Юлия Жолоб тоже признается, что сталкивалась с такими фактами. "Мне знакомая рассказывала. В садике нянечка пришла и говорит: "Ничего себе, миллион дают. Вот бы мой там работал", – поражается Юля.

"То есть люди есть всякие и всякие ситуации. Бывает, кто на самом деле сочувствует, а, бывает, подходят, гладят по руке, спрашивают, как дела, а потом: "А деньги получила"? Уже к этому относишься как-то никак. Когда по Черемушкам идешь,… чувствуется, как тебе в след смотрят, шепоточки. В общем, ощущается. Но нам ничего не надо, только бы все вернуть назад и все. Кто это пережил, тот понимает", – вздыхает Юлия.

Не заданный вопрос

Юлия Жолоб тоже хотела задать вопрос Путину во время "прямой линии", но на каждую точку видеосвязи полагалось только по два вопроса.

"Я хотела задать вопрос, чтобы на законодательном уровне приняли закон о статусе родителей, которые потеряли родных в аварии. Должна быть какая-то прибавка к пенсии, потому что такая ситуация в поселке… миллионы "РусГидро" и государство предоставили, но потом началась их некрасивая дележка (в семьях)", – сказала она.

Юлия отметила, что необходимо четко прописать в законе, какая помощь полагается каждому члену семьи погибшего.

"Надо, чтобы было прописано на государственном уровне, что невестке – столько-то, а родителям – столько-то. Иначе начались семейные конфликты. Родители должны были подписывать документ, что они полностью отказываются от своей доли, а ведь есть и пожилые родители, для которых сын был единственным кормильцем", – указывает на несправедливость Юлия.

Ей предстоит без мужа поднять на ноги двух дочерей семи и девяти лет. В пятницу 11 декабря исполнилось бы ровно 11 лет совместной жизни Максима и Юлии Жолоб.

РИА Новости, 11 декабря 2009 г.