Виктор Кудрявый: катастрофа на СШГЭС – это системный провал

Эксперт парламентской комиссии по расследованию катастрофы на Саяно-Шушенской ГЭС – о том, кто и зачем убрал из текста итогового доклада комиссии самые важные куски:

Мне уже доводилось выступать с неправительственным докладом о состоянии отечественной энергетики. Но сейчас я считаю необходимым вернуться к теме — уже в качестве эксперта парламентской комиссии. Ей, как известно, была отведена особая роль в оценке причин аварии на Саяно-Шушенской ГЭС. Комиссия проводила собственное расследование с выездом на место катастрофы, на заводы, в профильные институты, использовала материалы Ростехнадзора РФ, заключения 30 привлеченных экспертов ведомств, отраслевых и академических институтов.

Итоговый доклад составляет около 350 страниц текста с учетом приложений. В них включены материалы, позволяющие дать оценку положения в отрасли, создавшего предпосылки для беспрецедентной катастрофы.

Однако в заключительной части доклада, которая стала публичной благодаря выступлениям в СМИ сопредседателя комиссии В.А. Пехтина и ее секретаря Ю.А. Липатова, ответственность за произошедшую аварию в основном возлагается на эксплуатационно-технический персонал Саяно-Шушенской ГЭС.

Мне как эксперту комиссии представляется, что упрощенный до профанации вывод не отражает условий и причин, предопределивших аварию; не дает объективную оценку всем факторам, приведших к трагедии; не соответствует общей позиции экспертов, изложенной в их докладе, не позволяет принять неотложных мер по обеспечению безопасности энергообъектов.

Причинами для такой позиции парламентариев могло быть, во-первых, фрагментарное рассмотрение фактов без учета многосторонних связей в электроэнергетике; во-вторых, отсутствие объективности у ведущих членов комиссии В.А. Пехтина и Ю.А. Липатова, которые несколько лет игнорируют риски проведенных реформ и неквалифицированного управления в электроэнергетике, приведших к потере приоритета безопасности.

При явном развале всей системы технического обслуживания, крупномасштабном изъятии средств из основного производства, прекращении исследовательских работ даже на уникальном оборудовании, общем снижении уровня противоаварийной работы — при всем при этом в профильном комитете парламента ни разу не давалась принципиальная оценка возникших внутренних угроз для энергетической безопасности и жизнеобеспечения страны.

Проследим за «логикой» формирования итогового доклада комиссии. Например, в главе 13 указывается, что произошедшая авария является «следствием целого ряда причин технического, организационного и нормативного правового характера. Большинство из них носит системный многофакторный характер, включая недопустимо низкую ответственность и профессионализм руководства станции, а также злоупотребление служебным положением руководством электростанции».

В этом абзаце сначала продекларировано, что причины носят системный многофакторный характер, с чем согласны и все привлеченные эксперты. Однако при переходе к конкретным оценкам «вся ответственность возлагается на эксплуатационный персонал, недопустимо низкую ответственность и профессионализм руководства электростанции и злоупотребление им служебным положением». Далее в докладе ответственность возлагается на главного инженера СШГЭС «за неприятие мер по оперативной остановке второго гидроагрегата». Такой вывод по своей сути отрицает системный характер аварии, низводит причину беспрецедентной техногенной катастрофы до уровня упущений отдельного работника на отдельном агрегате.

Системный характер причин катастрофы подтверждают эксперты, единогласно утвердившие доклад, переданный В.А. Пехтину за подписью руководителя комиссии Ю.Д. Маслюкова:

«Большинство причин аварии носит системный многофакторный характер, обусловленный коренными недостатками существующей системы организации и функционирования отечественной энергетики»…

«При радикальной смене отношений собственности и самих принципов управления отраслью в ней не были сформированы комплексные условия обеспечения технологической безопасности»…

«В их производственной деятельности утрачен приоритет безопасности и надежности».

Как видим, тексты доклада экспертов и текст итогового доклада комиссии разительно отличаются.

Ключевые моменты заключения экспертов не включены ни в главу «Основные причины аварии», ни в главу «Рекомендации».

Такое отношение к общему мнению экспертов недопустимо и ничем, кроме ангажированности, в нормальном обществе не объясняется. Как привлеченный эксперт парламентской комиссии, я вынужден обратить внимание господ В.А. Пехтина и Ю.А. Липатова, что у экспертных групп есть принятый в мировой практике статус.

Вышестоящий орган может не принять мнение экспертов, но не может изменить его содержание по политическим, административным или личным соображениям.

Доклад, переданный сопредседателю Парламентской комиссии В.А. Пехтину за подписями Ю.Д. Маслюкова и Н.И. Рыжкова, является общим мнением экспертов.

Интерпретация текста доклада экспертов, даже не вошедшего в объем Приложений, позволила В.А.Пехтину скрыть мнение экспертов о коренных недостатках реформированной электроэнергетики.

Общеизвестно, что если не устраняются истинные причины аварии, то создаются условия для будущих катастроф. Не наказывать жестко ответственных на высшем уровне означает провоцировать более ловких авантюристов повторить «успех» карьеры временщика в любом опасном для страны бизнесе. Вариант увода от ответственности топ-менеджеров холдинга уже апробирован В.А. Пехтиным на московской аварии 2005 года. Он обошелся стране в 150,0 млрд рублей и саяно-шушенской катастрофой.

Авторы парламентского доклада нашли решение: «виновников» на нижнем уровне назвать поименно, а ответственность за системный провал сделать безымянной.

Такая субъективная оценка причин и ответственных не корреспондируется с фактическим материалом доклада, что легко проиллюстрировать:

1. Всего на одной странице (глава 13) указаны упущения оперативно-ремонтного персонала и главного инженера Саяно-Шушенской ГЭС.

2. На трех страницах даны замечания к институтам, заводам, С-Ш ГЭС. Указано: «структура управления ОАО «РусГидро" не обеспечивала должного внимания со стороны компании и холдинга к безопасности электростанции».

3. На двенадцати страницах (главы 14 и 15) доклада дано 38 рекомендаций для Правительства РФ и 11 — для Федерального собрания РФ.

Дисбаланс замечаний и рекомендаций означает одно: причины катастрофы нужно искать не столько на самой станции, сколько на отраслевом и государственном уровне.

Из материалов экспертов можно сделать вывод: нельзя добиться от персонала образцового управления техникой, не соответствующей противоаварийным стандартам; нельзя при приоритете прибыли ожидать действий персонала по останову оборудования; нельзя от временщика ожидать работы на перспективу — его задача использовать все способы личного обогащения: оклады, опционы, откаты, премии, совмещения, «золотые парашюты» и т.д. Последствия для отрасли критичны: лишь каждая седьмая ГЭС имеет износ менее 50%, СШГЭС имеет износ 86% (компания «Тейдер»).

Практически в тот же день, когда господа В.А. Пехтин и Ю.А. Липатов сообщали об итогах работы комиссии, было опубликовано заявление генерального директора одной из крупнейших компаний мира — General Electric —господина Джеффри Иммелта: «Алчность и непрофессионализм корпоративных руководителей нанесли колоссальный вред экономике США». Суть данного высказывания полностью относится и к нашей электроэнергетике.

Деятельность менеджмента должна оцениваться по обеспечению надежности и безопасности. Без грамотной технической политики отраслевого масштаба в холдинге и постоянно действующей оперативной обратной связи с мест задача эффективного управления не имеет решения. Это подтверждает сегодня положение дел на Саяно-Шушенской ГЭС, в ОАО «РусГидро» и отрасли в целом.

В советский период превентивная техническая политика управления надежностью за жизненный цикл оборудования проводилась Главным управлением по эксплуатации энергосистем Минэнерго СССР, которое координировало НИОКР по надежности, выполняемая организациями отрасли, смежными ведомствами, заводами. В энергокомпаниях техническая политика проводилась вторым лицом — главным инженером и подчиненными ему службами.

После смены руководства в энергохолдинге интегральный центр принятия и координации инновационных решений в отрасли был потерян. Фонд НИОКР, который ранее составлял до 1,5% себестоимости энергии, был минимизирован до 0,1%. Прекратилась совместная деятельность с заводами-изготовителями, в том числе даже на уникальной Саяно-Шушенской ГЭС. В период с 2001 по 2003 гг. департамент науки и техники в энергохолдинге, службы главного инженера в представительствах РАО «ЕЭС России» на Дальнем  Востоке, Сибири, Урале, Центре и др. сокращены или ликвидированы. В эксплуатационном холдинге с 2002 г. не выпускаются противоаварийные и эксплуатационные циркуляры! Прекратила работу экспертная комиссия по надежности плотины Саяно-Шушенской ГЭС. Последующие семь лет были семью ступенями вниз к катастрофе.

И движение вниз продолжается: предложение о восстановлении фонда НИОКР, соответствующих общемировой практике, не включено в итоговый доклад комиссии.

Каким же именно образом эти системные вещи обусловили катастрофу на Саяно-Шушенской ГЭС?

Из-за снижения уровня технического обслуживания потеряла смысл одна из первых задач эксплуатации — своевременное выявление дефектов. Эксплуатационный персонал был поставлен в условия работы на прибыль любой ценой, потерял веру в квалификацию ремонтников, привык работать с дефектами на грани фола. В системе «человек-машина» оказались разрушены взаимосвязанные части.

В 2005 году при разделении вертикально-интегрированных компаний проведены радикальные изменения уставов. Большинство генерирующих компаний, включая ОАО «РусГидро», утвердили единственную цель своих акционерных обществ — получение прибыли. Вопросы безопасности оборудования и надежности энергоснабжения отошли на второй план. Такие же изменения уставов проведены в ремонтных компаниях. Так реформаторами и их лоббистами была обеспечена правовая основа работы на износ и приоритет прибыли любой ценой. Требование экспертов о пересмотре уставов не было включено в итоговый доклад.

(Справка: высшей целью энергокомпаний Германии является обеспечение полного энергоснабжения (Sicherung einer vollen versorgung — oberstes Gebot).

Шоковое воздействие на экспертов оказала длительная (около 3 месяцев, более 200 смен) эксплуатация гидроагрегата № 2 с вибрацией выше предельного уровня 160 мкр. В этих условиях по инструкции «допустимое время работы до останова агрегата определяет главный инженер электростанции». Но в циркуляре Ц-04-96А, выпущенном РАО «ЕЭС России» в 1996 г., «О контроле вибрационного состояния гидроагрегатов» указано: «При неудовлетворительном уровне вибрации дальнейшая эксплуатация гидроагрегатов без особого разрешения энергосистем не допускается». Значит, решение об останове должно принимать руководство ОАО «РусГидро».

Теперь о безграмотности и безответственности персонала, на которые делают упор Пехтин и Липатов. Техническая грамотность — это знания о сути происходящих событий и понимание последствий непринятия мер. Продолжающаяся научная дискуссия о сути произошедшей аварии показывает, что полных знаний у персонала ГЭС не могло быть ни о предаварийных процессах, ни о возможных последствиях.

Знания, которыми обладал персонал ГЭС, позволяли ожидать возможных повреждений: подшипников, рабочего колеса турбины, направляющего аппарата, напорных маслопроводов и т.д. По многолетнему опыту работы персонал, очевидно, считал, что любое повреждение останется внутри корпуса турбины. Но развитие аварии привело к последствиям, значительно превосходящим первоначальную причину. Для их предотвращения должны были внедряться унифицированные решения, а не индивидуальный экспромт. Поэтому руководители энергохолдинга и компании должны иметь техническую грамотность, позволяющую разработать варианты, минимизирующие гибель людей за счет типовых мер на всех электростанциях, тем более крупнейших. То же самое относится к генеральному проектировщику и фирмам-изготовителям, тем более что в последние годы кроме технологических факторов прибавился риск террористических актов. Однако ни технических контрмер, ни подобных противоаварийных тренировок, как отмечено Ростехнадзором, не было проведено. По принципам функционирования систем управления ответственность по общим задачам возлагается на высшее звено, которое в нашем случае так старательно защищают В.А. Пехтин и Ю.А. Липатов.

Еще раз: решением, позволяющим предотвратить аварию, был бы останов гидроагрегата № 2 за несколько минут до катастрофы. Однако высокая вибрация на гидроагрегатах была для эксплуатационного персонала заурядным явлением. Материалы Ростехнадзора показывают, что вибрация более 160 мкр была на 5-ти из 9 работающих агрегатов. А это уже ЧП отраслевого масштаба. Очевидно, ухудшение вибрационного состояния произошло не за три дня и не за три месяца до катастрофы. А если это происходило в течение многих месяцев, то у персонала электростанции «замыливается глаз» и появляется обычный «синдром привычки». Иначе как объяснить, что агрегат с аварийной вибрацией получает высший рейтинг надежности у начальника смены станции?

Виной руководства РАО «ЕЭС России» как инициатора внедрения новых систем регулирования мощности для гидроагрегатов, практически выработавших свой ресурс, является то, что критерии готовности по вторичному регулированию частоты не утверждены даже для крупнейшей высоконапорной ГЭС.

Абсолютно нереально предполагать, что руководство ОАО «РусГидро» не было информировано о неудовлетворительном вибрационном состоянии турбин на крупнейшей электростанции страны. Но останавливать гидроагрегаты из-за высокой вибрации — значит объявлять об их повторном ремонте. Это ставит вопрос о выполнении графика нагрузок, дополнительных затратах на ремонт из прибыли, возможности включения автоматических регуляторов частоты (ГРАРМ). В итоге на повестке дня возникает вопрос оценки дееспособности топ-менеджеров (за последние годы неизвестно случаев повторного ремонта гидроагрегатов). Недопустимый уровень вибрации гидротурбин мог быть устранен совместно с ОАО «Силовые машины», если бы руководство РАО «ЕЭС России» выполнило замену рабочих колес, предписанную актом приемки в эксплуатацию ГЭС (2000 г.). Вместо этого 8 лет проводился ремонт с применением сварочных работ, прямо влияющих на функционирование агрегата.

Представляется, что включение гидроагрегатов Саяно-Шушенской ГЭС (имеющих недопустимый уровень динамических характеристик) в автоматическую систему регулирования мощности было ошибочным решением. Оно принималось РАО «ЕЭС России» без согласования с заводом-изготовителем по алгоритмам работы ГРАРМ, включая параметры безопасности, выбор агрегатов, допустимые скорости и количество переходов нерекомендованной зоны.

Руководство энергохолдинга в 2006 г. утвердило новый стандарт, исключив необходимость согласования реконструкций с заводами-изготовителями, как было в ранее действующем ГОСТе. Замкнув на себя большинство вопросов, холдинг и компания не подтвердили их мерами, обеспечивающими безопасность.

Выводы

Итоговый доклад парламентской комиссии в главах: «Основные причины…» и «Рекомендации…» не учитывает ряд серьезных предложений, изложенных в докладе рабочей группы экспертов. Прежде всего о принятии мер, устраняющих деструктивные последствия проведенных реформ в отрасли. Неудовлетворительное состояние оборудования дополняется многолетним некомпетентным управлением, в результате которого была ликвидирована система обеспечения безопасности и живучести энергообъектов. Электроэнергетика осталась без головных институтов и без интегральной структуры, обеспечивающей системную организацию работ по безопасности оборудования и сооружений.

Уроком саяно-шушенской катастрофы должно быть:

• восстановление компетентной и ответственной системы управления безопасностью в отрасли и независимой экспертизы;
• создание механизма финансирования и контроля затрат в ремонте и строительстве;
• восстановление основных комплексов, обеспечивающих поддержание, восстановление и развитие энергетического потенциала страны (надзорный, научный, проектный, машиностроительный, ремонтный, строительный).

Эксперт рабочей группы,
заслуженный энергетик России,
доктор технических наук
В.В. Кудрявый