Авария на Саяно-Шушенской ГЭС была запрограммирована

Мало кто знает, что у всех сотрудников Саяно-Шушенской ГЭС сразу же после трагедии была взята «подписка о неразглашении». Неразглашении чего? Тайна от кого? Нормальным людям это трудно понять, ведь существующая в энергетике (да только ли в ней!) обстановка чиновничьего произвола, повальной их (чиновников) некомпетентности, неограниченной возможности манипулирования людьми и страха людей быть уволенными без объяснения причин ни для кого не является секретом.

Заключение комиссии технического расследования причин аварии на Саяно-Шушенской ГЭС было выставлено для всеобщего ознакомления на сайте Ростехнадзора, правда, лишь на короткое время. Затем по чьей-то команде сверху режим «государственной тайны» вокруг причин катастрофы был восстановлен в прежнем виде.

Отмеченные в акте проблемы и просто вопиющие безобразия имеют далеко не локальные, замыкающиеся только на Саяно-Шушенской ГЭС, корни, и уже поэтому требуют не келейного, а широкого, с привлечением общественности, обсуждения. Корни трагедии уходят настолько глубоко, что возникает вопрос о способности правительственной (т. е. образованной решением правительства) комиссии сделать объективные и исчерпывающие выводы.

Начнём с того, что благоприятный фон для возникновения и развития аварии на Саяно-Шушенской ГЭС начал создаваться в отрасли сразу же с приходом «команды Чубайса» к власти. Она стала проводить активную работу по замене руководителей станции. Главным критерием подбора новых руководителей было безусловное принятие «рыночных» изменений и полная управляемость руководителя при полном отсутствии собственного мнения.

В соответствии с этими критериями прежний генеральный директор ГЭС В. И. Брызгалов оказался «профнепригоден», несмотря на то, что он был одним из ведущих российских специалистов в сфере эксплуатации ГЭС. Ещё ранее, в должности главного инженера Красноярской ГЭС, он возглавлял освоение головных образцов гидросилового и электротехнического оборудования и много сделал для становления и воспитания крепкого эксплуатационного коллектива этой станции. С 1977 года В. И. Брызгалов — бессменный генеральный директор Саяно-Шушенской ГЭС, а в трудный завершающий период строительства, когда стройка осталась обезглавленной (начальник строительства, не дождавшись ввода последних агрегатов, ушёл на повышение, оставив недостроенную и «больную» плотину в бесхозном состоянии), именно он титаническими усилиями довёл это уникальное сооружение до той минимальной кондиции, когда стала возможной сдача его в постоянную эксплуатацию.

И вот этот знающий своё дело, самостоятельный и твёрдый в своих убеждениях, ещё полный сил генеральный директор был «вытолкнут» Чубайсом на пенсию (вскоре он скончался при загадочных обстоятельствах). Его сменил не имеющий ни соответствующего образования, ни соответствующего опыта работы, однако вполне управляемый и бесхребетный в отношениях с начальством, инженер-строитель Толошинов (идеальная для Чубайса и его команды кандидатура).

Новый директор, конечно, тоже подбирал себе помощников «под себя», под свой масштаб. И неудивительно, что ранее едва ли не образцовый эксплуатационный коллектив, который с честью прошёл через все трудности временной эксплуатации и доводки головных образцов оборудования, при новом начальстве стал быстро трансформироваться, постигая «рыночную» этику и психологию со всеми вытекающими последствиями.

В акте комиссии Ростехнадзора прямо говорится о вине тех, кто в 2000 году подписал акт приёмки Саяно-Шушенской ГЭС в промышленную эксплуатацию со множеством недостатков. Возможно, надзорный орган и должен всегда оценивать ситуацию лишь с формальной точки зрения (в смысловой сути разберутся другие!), но здесь всё было не так, и в это необходимо внести ясность, без каких бы то ни было недомолвок.

Прежде всего, надо чётко представлять себе, что именно сдача Саяно-Шушенской ГЭС в постоянную эксплуатацию, т. е. приобретение ею так необходимого юридического статуса действующего производственного объекта, открыла путь для решения всех оставшихся проблем станции, в т. ч. выявленных за годы временной эксплуатации. Именно проблем, а не банальных недоделок, как это кому-то может показаться! И в этом, повторяю, безусловная заслуга генерального директора ГЭС В. И. Брызгалова.

Все безобразия — не ошибки, а именно безобразия, халатность и бездеятельность (можно было бы охарактеризовать это и резче) начались и проявились сразу же после подписания акта приёмки: ни одна из отмеченных в акте проблем, требующих срочного решения, не была решена. Вот именно здесь рождались и происшедшая 17 августа катастрофа, и та, которая ещё не произошла, но может произойти, если не принять кардинальных мер.

Вкратце постараюсь разъяснить суть того, о чём идёт речь. Проведённые по инициативе Саяно-Шушенской ГЭС с участием завода-изготовителя натурные испытания турбин выявили серьёзные недостатки их конструкции (повышенная вибрация в определённом интервале мощностей), что вынудило принять согласованное решение об установлении в самом центре диапазона мощностей зоны, запрещённой для работы.

Безусловно, это очень серьёзный недостаток, потому что гидротурбина по своей идее должна иметь возможность участвовать в регулировании колебания мощности в энергосистеме. Имея такой недостаток, саянские турбины не могли безопасно выполнять эту важнейшую для ГЭС функцию. Поэтому, а также из-за ряда других выявленных в процессе эксплуатации недостатков, в акте приёмки Саяно-Шушенской ГЭС в постоянную эксплуатацию было указано на необходимость последовательной замены всех турбин на новые.

В проекте Саяно-Шушенской ГЭС был впервые в мировой практике принят способ гашения колоссальной мощности потока (свыше 25 000 мегаватт) с помощью водобойного колодца. Это было смелое (я убеждён: необоснованно смелое!) решение. Осуществлённый впервые в 1985 году сброс объёмов воды — значительно меньших, чем расчётные — показал неработоспособность водобойного колодца. Выполнявшаяся в течение ряда последующих лет его реконструкция не принесла желаемых результатов, мнения специалистов о причинах разрушения разошлись, и приемлемого решения по восстановлению его расчётной пропускной способности так и не найдено.

По мнению ряда специалистов (я в их числе), его просто не существует. Комиссия по приёмке Саяно-Шушенской ГЭС в постоянную эксплуатацию приняла единственно верное решение о незамедлительном строительстве дополнительного берегового водосброса.

Комиссия Ростехнадзора в своём акте упоминает о неких мероприятиях по повышению надёжности Саяно-Шушенской ГЭС, разработанных «Ленuидропроектом» и изложенных в приложении к акту приёмки ГЭС в постоянную эксплуатацию. Это скромное, как бы вскользь, упоминание заслуживает, однако, самого серьёзного внимания.

Речь идёт об устранении последствий допущенных в конце 70-х — начале 80-х годов нарушений технологии строительства плотины. А эти последствия, ни много, ни мало, могут вылиться в проблему устойчивости плотины. Как уже было сказано, ещё до сдачи Саяно-Шушенской ГЭС в постоянную эксплуатацию (до 2000 года) в основном эти проблемы удалось решить, однако считать плотину полностью «здоровой» в настоящее время всё-таки нельзя. Требуется постоянный, усиленный, квалифицированный мониторинг её состояния и состояния скального основания, на котором она покоится, и, при необходимости, — возможность быстрого реагирования на изменяющиеся условия. Сегодня это, вроде бы, напрямую не относится к катастрофе 17 августа и её причинам, но… только на первый взгляд!

Итак, Саяно-Шушенская ГЭС в 2000-м году была принята Госкомиссией в постоянную эксплуатацию с рядом серьёзных проблем, истоки которых восходят к концу 70-х и началу 80-х годов. Эти проблемы были очерчены в акте приёмки, и руководителям отрасли надлежало организовать их устранение, обеспечив надлежащий контроль.

Что же произошло на самом деле в течение 9 (девяти!) лет? Ни одна из срочных проблем, указанных в акте приёмки-сдачи в постоянную эксплуатацию не была не только решена, но и, за малым исключением, не решение даже не начиналось.

Так, вопрос о замене турбинного оборудования лениво «жевался» в течение девяти лет, пока 17 августа не «клюнул жареный петух»: то не хватало денег (громадная прибыль от работы Саяно-Шушенской ГЭС исчезала в кармане «рыночного» нахлебника — РАО ЕЭС и его продолжателя — РусГидро), то выдвигались надуманные проблемы с перевозкой рабочих колёс (мол, мешает Майнская ГЭС). Что делали в это время руководители РАО и РусГидро? Торговали акциями! А ведь решение этих вопросов — их прямая обязанность. Реши они за девять лет вопрос с поставкой и установкой хотя бы нескольких новых турбин, вполне возможно, что аварии и не было бы.

Мало того, что в решении вопроса замены турбин они пальцем о палец не ударили, они ещё, зная о наличии в самом центре диапазона мощностей турбин запрещённой для работы зоны, допустили (согласовали) для Саяно-Шушенской ГЭС в качестве нормального режим автоматического регулирования мощностей в энергосистеме Сибири. Как это могло произойти!? Единственное объяснение этому может быть только то, что руководство РусГидро в силу своей подготовленности (неподготовленности!) не понимало недопустимость этого, а полностью зависимое от них руководство станции «стеснялось» ссориться с начальством.

Допустим на минуту, что участие именно Саяно-Шушенской ГЭС в регулировании мощности энергосистемы являлось необходимым (что трудно представить при наличии в системе ещё трёх энергогигантов — Братской, Усть-Илимской и Красноярской ГЭС), то и тогда возникает вопрос: почему в систему группового автоматического регулирования мощности (ГРАРМ) был заложен алгоритм многократного перехода через запрещённую зону работы турбин, а не более щадящие алгоритмы? Впрочем, ответы на эти неудобные вопросы частично содержатся в акте Ростехнадзора: вряд ли радиотехнику Зубакину и его помощникам была понятна вся острота проблем Саяно-Шушенской ГЭС, чтобы ради их решения отрываться от первоочередных рыночных забот.

Так, «стараниями» Минэнерго России, РусГидро и, конечно, руководителей станции эта авария была фактически запрограммирована. Она могла (должна была!) случиться в любое время.

Трагедия заставила руководителей от энергетики вспомнить о береговом водосбросе (в акте приёмки Саяно-Шушенской ГЭС в эксплуатацию его строительство было записано как незамедлительное дело!). До этого несколько лет тянули с его проектированием, потом ни шатко, ни валко строили, едва ли не ежегодно меняя подрядчиков, при этом смета, конечно, росла, как на дрожжах (кто больше украл — теперь разбираться уже бесполезно). Наконец, перед лицом жёсткой необходимости, принято решение возвести первую очередь к 1 июня 2010 года. Может быть это и получится (по-другому просто нельзя, иначе будет совсем плохо), но, скорее всего, — за счёт качества. Тут опять возникают вопросы к РусГидро и к руководству Саяно-Шушенской ГЭС: а что, господа, вы делали девять лет, о чём мечтали — может быть, о будущих прибылях?.

Но главное даже не в этом, а в том, что строительство дополнительного водосброса в том виде, как оно сейчас осуществляется, это лишь паллиатив, который только частично снижает остроту проблемы безопасности, не решая её полностью. Об этом руководству РусГидро и ГЭС указывалось неоднократно, но они, вероятно, ждут следующего случая, когда «жареный петух клюнет ещё раз».

Пропускная способность ныне строящегося сооружения (до 3500 куб. м/сек) должна быть значительно увеличена, возможно, не менее чем в два раза. Она и раньше, когда береговой водосброс ещё проектировался, не могла полностью компенсировать потери пропускной способности водослива, а теперь и вовсе требуются новые исследования и расчёты с учётом значительного сокращения регулирующей способности водохранилища.

Вообще, проблема пропуска паводков на Саяно-Шушенской ГЭС изначально не была надёжно решена в проекте, на что неоднократно, но безрезультатно (честь мундира) указывалось проектировщикам «Ленгидропроекта». Эксплуатационники Саяно-Шушенской ГЭС тоже относились к этой проблеме «прохладно», как будто это их не касается и не снижает ни безопасность, ни эффективность работы станции. А зря, ведь в столь ответственном деле нельзя расчитывать на авось, надеяться, что большой паводок, близкий к расчётной обеспеченности, минует нас. А то, что он нас не минует и наверняка рано или поздно случится, так это точно. Тогда опять кому-то придётся отвечать своими жизнями! Увы, пока ни в РусГидро, ни на Саяно-Шушенской ГЭС этого не понимают.

Мне бы не хотелось опускаться до обсуждения частностей: кто больше виноват — Иванов, Петров или Сидоров. Это выяснить нужно, но не это главное. Но вот на что нельзя не обратить внимания, так это на позицию (или на отсутствие позиции, что более точно) председателя комиссии г-на Кутьина. Вспомним его многочисленные почти ежедневные «сенсационные» заявления, предназначенные для демонстрации его кипучей деятельности и беспристрастного служения истине.

Это разом оборвалось после высказанных г-ном Сечиным 17 сентября «разоблачений», а обнародование уже готового акта было отложено на две недели. Почему? Может быть, вскрылись какие-то новые обстоятельства? Ничуть! Просто г-н Кутьин получил от правительства новую отмашку, отличную от той, что была ранее, и потребовалось время, чтобы скорректировать ракурс проведенного расследования.

Впрочем, дело здесь не в Кутьине — он обычный чиновник и служит тем, кто его назначил. К сожалению, он не «технарь», а, если верить слухам, юрист, но ведь и это по нынешним временам для чиновного истэблишмента вполне рядовое явление. Дело в гораздо большем: и здесь — на вершине надзора за всеми техническими устройствами в стране — мы сталкиваемся с липкой, как паутина, всё омертвляющей круговой порукой и с психологией «чего изволите-с?». При таком положении все призывы президента и правительства к ускорению технического развития страны, внедрению новых технологий и пр., так же, как и реальные шаги в этом направлении (если они будут), неминуемо приведут к новым проблемам в сфере технической безопасности. Увы, это истина!

Евгений Андреевич Долгинин,
кандидат технических наук, бывший главный инженер «КрасноярскГЭСстроя», Герой Социалистического Труда