Саяно-Шушенская ГЭС: через полгода после трагедии
Первый восстановленный гидроагрегат станции, где ровно шесть месяцев назад случилась трагическая авария, должен заработать в конце февраля. Станция возродится – в этом мало кто сомневается. А чем и как живут в маленьком поселке энергетиков Черемушки, который летом через разрушенный машинный зал захлестнула волна горя?
…Поперек дороги Саяногорск-Черемушки – черные проплешины свежего асфальта: прежде здесь были "лежачие полицейские", но когда после августа в поселок зачастили чиновничьи комиссии на своих чиновничьих скоростях, "полицейских" стесали бульдозерами. Вдоль дороги через каждые три-четыре километра – стенды, повествующие о достижениях советской энергетики.
По хронологии – Волховская ГЭС, ДнепроГЭС, Красноярская и в конце Саяно-Шушенская ГЭС. С 17 августа от этой инсталляции пахнет ладаном. Возле ДК "Энергетик" до сих пор стоит новогодняя елка. Она и в декабре никого не радовала, а теперь и вовсе раздражает. "Если руки не доходят елку убрать, то о чем еще говорить?" – в сердцах бросает Наталья Дементьева, старожил ГЭС, потерявшая в катастрофе сына.
В Черемушках до сих пор пьют не чокаясь. Полгода не исцелили и не притупили боль – не лечат ни время, ни врачи, ни психологи, на прием к которым зазывают желтые бумажки почти на каждом стенде объявлений.
– Психологи как-то приезжали ко мне домой. Чувствую, что после разговора с ними я сразу стала все забывать. И я отказалась – не хочу забывать… – говорит Татьяна Тетерина. 17 августа она стояла на КПП, увидев поток воды, остолбенела, и если бы не сын, буквально утащивший ее за руку, так бы и осталась в ледяной енисейской воде – вместе с мужем. – Боль надо перетерпеть. Мы с мужем 23 года прожили, трое детей. Как я могу это забыть? Я не привыкла к тому, что он умер. Прихожу с работы, а его нет. Думаю: "Может, в гараже"…
В Черемушках каждый сам себе психотерапевт. Мы сидим на кухне у Николая Щина, он приехал на обед и торопится назад, очень торопится. В промежутках между куском хлеба и ложкой супа рассказывает:
– В декабре поставили на сушку 6-й гидроагрегат, потом 5-й. Надо было контролировать температуру. Я 31 декабря домой в одиннадцать вечера пришел. И все выходные на работе…
Он готов говорить еще и еще, не поднимая головы от стола. Но я его перебиваю:
– Это вы себя работой глушите?..
Он задерживается с ответом, задумывается, а потом, пожав плечами, говорит:
– Ну да…
И на кухне наступает тишина…
Когда-нибудь голливудские режиссеры наверняка сделают про ГЭС фильм – вот как они, а не мы, сделали кино про подводную лодку К-19. Думаю, в этом фильме кто-нибудь сыграет Николая Щина и его товарищей. Десять человек оказались запертыми в помещении, где под потолком был воздух, спрессованный водой так, что у людей заложило уши. В воде – масло и краска из разбитых бочек. Щин помнил расположение коридоров и думал, что под потолком в соседних помещениях тоже могут быть воздушные мешки. И он поплыл – на разведку. Ныряя, он выбрался в соседнее помещение, где и правда под потолком можно было дышать. Решил вернуться с этим известием к своим, но на обратной дороге сбился с пути.
– Выныриваю и вижу – над головой решетка, – говорит Щин. – Руки пролезают, а голова – нет. Решетку дергаю, а сам уже начал воду глотать. И тут, видно, сдвинул я все-таки решетку – вынырнул, добрался до своих. Отдышался и говорю: "Терпим, сидим здесь. Если что – будем нырять". Но потом вода начала спадать и мы вышли…
Он теперь почти не спит. Только задремлет – ему сразу начинает сниться, как он в воде. В августе он был слесарем, теперь – мастер: мастеров много утонуло, и после катастрофы карьеры на ГЭС быстрые, как на войне. У него болело сердце, но, говорит, починили. Недавно заходил на участок, где работал погибший сын Роман. Можно ли нам, счастливчикам, представить, что творилось в эти мгновения у него на душе?..
От сына осталась внучка Маргарита. Она родилась на следующий после катастрофы день, 18 августа. Слезы радости и горя на всю жизнь перемешались в этой семье в густое горькое питье.
Елена Щин, мама Маргариты, улыбается, и, купившись на это, спрашиваю, как ей удалось прийти в себя.
– А кто сказал, что пришли в себя? Ради ребенка вытягиваешься. Надо жить, надо ее поднимать. А если она будет постоянно видеть слезы, она будет думать, что я из-за нее плачу. Я не могу позволить, чтобы Ромкина дочь была несчастна… И тут она начинает плакать. Сейчас можно – Маргарита спит…
В гостинице "Борус" вдруг вижу картину в духе Сальвадора Дали: нечто вроде плотины, посредине пролом, через который хлещет на зрителя то ли вода, то ли небо. Оторопев, интересуюсь: "Это кто же у вас нарисовал? После аварии?" Дежурная будто увидела картину впервые: "Да нет, давно висит"…
Сейчас многим кажется, что в августовском воздухе Черемушек было разлито предчувствие беды. Дмитрий Колесниченко, весельчак и сердцеед, в то утро отправил своей подруге sms: "Как жаль, что не могу тебя коснуться, как жаль, что не могу к тебе вернуться". Она написала в ответ: "Зачем ты такие грустные стихи пишешь?" А он не ответил уже никогда.
Владимир Тетерин в эти же дни сказал жене: "Жизнь проходит мимо…" – таких слов она от него, грибника, охотника, мастера на все руки, не слышала прежде ни разу.
– Утром 17 августа я на смену собиралась, а он лежал тихий какой-то… – рассказывает Татьяна Тетерина. – Я говорю: "Что?" А он отвечает: "Да так, всякая ерунда снится"…
– Для меня 17 августа уже давно черный день, – говорит Наталья Дементьева. – Много лет назад в этот день погиб мой муж – в их машину врезался бензовоз с пьяным водителем. Мне так в этот вечер кожу кололо – будто тысячи иголок. И Серега, которому года не было, проснулся, кричал всю ночь.
17 августа 2009 года в кожу Натальи Дементьевой снова впились тысячи иголок, она не хотела верить себе.
– Через час после аварии я сказала невестке: Серега наш погиб. Предчувствия, в общем, ни при чем, просто знаю на ГЭС все уголки. Там, где он был, нет ни одного окна, ничего, где они могли бы попробовать спастись. Их нашли возле лифта – они попробовали убежать.
Они – погибшие – до сих пор приходят к своим родным. Они до сих пор приходят на станцию.
– Они по ГЭС ходят, – говорит уборщица Наталья Кузнецова. Ей повезло: 17 августа ее бригада прибирала в соседнем со станцией здании. – Я ведь знала всех уборщиц, которые погибли. Они мне иногда снятся, спрашивают, как у них дома, рассказывают, как за нами со стороны наблюдают…
Наталью Кузнецову я встретил, зайдя 13 февраля в черемушкинскую церковь. В очереди на исповедь куртка с надписью "Саяно-Шушенский гидроремонт" бросалась в глаза. В церковь теперь ходят многие с ГЭС. За утешением, за успокоением. А кто-то, думаю, за объяснением – почему все вышло именно так?
В правом углу молился один из начальников владеющей станцией компании "РусГидро" – Тимур Юсупов, который руководит сейчас восстановительными работами. Дождавшись конца службы, я к нему подошел. Диалог вышел короткий.
– Можете рассказать о ремонте на ГЭС?
– Это через пресс-службу.
– Хорошо. А тогда как человек верующий скажите, на ваш взгляд, почему все это произошло?
– На все воля Божья.
– Может, это урок – чтобы люди не зазнавались? Вот как "Титаник" – люди решили, что равны богам, а Творец указал им их место…
– Не будем думать за Господа…
"Вода уходила в гидроагрегат, как в сток раковины"…
Один из главных непроясненных за полгода вопросов – можно ли было спасти людей, закрыв затворы на плотине Саяно-Шушенской и открыв их на всю на Майнинской ГЭС, стоящей ниже по течению? Вода в этом случае из части затопленных помещений сошла бы сама. В августе руководители ГЭС утверждали, что при закрытых затворах вода за плотиной могла за считанные часы хлынуть через плотину.
– Да и пусть бы хлынула, – пожимает плечами абаканский журналист Михаил Афанасьев. – Это опасно, только если ГЭС исправна и работает. А если машзал разбит и затоплен, то уже никакой разницы, откуда вода льется…
18 августа Афанасьев опубликовал в интернете призыв закрыть водосброс. Вокруг заявления завязалась "дискуссия", правда своеобразная: сначала на Афанасьева завели уголовное дело, 9 сентября избили, а 12 февраля он и его коллеги Эрик Чернышев и Григорий Назаренко за свои публикации об аварии на СШГЭС получили премию Союза журналистов России.
Между тем тот же Николай Щин и еще полтора десятка людей выбрались из разных помещений ГЭС именно в тот момент, когда их товарищи перекрыли поступление воды из водохранилища.
– В этот день мы работали между 5-м и 6-м гидроагрегатами, – рассказывает Олег Мельничук. – Вода хлынула, и меня унесло к 9-му гидроагрегату. Там я и плавал. Вижу, какая-то женщина уцепилась за трубу. Я заметил, что сначала вода была ей по горло, а потом уже по пояс. Думаю, надо к ней плыть. Вода уходила в 9-й гидроагрегат, как в сток раковины. Когда она сошла совсем, мы по полу шли. Я говорю Вале, выводи, я не знаю тут ничего. И мы выбрались, дошли до эмчеэсников…
Мельничук был на верхнем этаже машзала, который освободился от воды в первую очередь. Могла ли вода уйти из помещений, расположенных ниже? Разного рода начальники избегают ответов на этот вопрос.
– Валентин Стафиевский, много лет работавший главным инженером СШ ГЭС, рассказал мне под диктофон, что даже после закрытия затворов до перелива оставалось еще около месяца, – говорит Эрик Чернышев. – Вода ушла бы не полностью, зато можно было бы сразу, 17 августа, приступить к откачке.
"Люди – это те же датчики"…
Считается, что на ГЭС погибли 75 человек. Однако Николай Жолоб, председатель организации "Ступени к жизни", объединившей родственников жертв катастрофы, настаивает: 76. Он требует внести в число погибших нерожденного ребенка Елены Клюкач, которая погибла на пятом месяце.
– Это дело принципа. Государство должно признать, что на ГЭС погибли 76 человеческих душ, остановились 76 человеческих сердец, – говорит Жолоб. – О нас пишут, что нам нужны только деньги. Деньги не лишнее, но главное – нам нужен диалог. На ГЭС поставили тысячи датчиков и успокоились. Но люди – это те же датчики, почему же к людям не прислушиваются?! Государство разучилось разговаривать со своими гражданами. Опубликовали уже три списка виновных: первый начинался с Чубайса, во втором были разные начальники ГЭС, а в третьем уже совсем непонятно кто. Я так понимаю, до суда дойдут и вовсе сторожа да дворники. Авария на ГЭС, пожар в "Хромой лошади", взрывы поезда "Невский экспресс" – это все потому, что государство не сработало так, как должно было. У всех есть должностные инструкции, но один промолчал, другой сделал не то.
Да, все эти начальники – люди из такого же теста, у них тоже кошки на душе скребут. Они же детей и внучат воспитывали нормальными людьми. И сейчас дети приходят к папе и говорят: "Папа, тут пишут, что ты вор и людей угробил". А папе и сказать нечего. Недавно пришли ко мне два фрукта с ГЭС, напились, плакали, кричали: "Что нам делать?" Я им говорю: "Застрелитесь. Или с плотины вниз головой". Резко? Надень мою шкуру. От моего сына Максима нашли 40 "фрагментов". Что ты на моем месте делал бы? Не дай Бог никому нашего горя. Так и запиши…