Три года после аварии на СШГЭС: итоги печальны, выводы туманны

Три года назад на Саяно-Шушенской ГЭС произошла авария, ставшая крупнейшей в новейшей истории российской энергетики. Трагедия стала тем более резонансной, что всего лишь годом ранее завершилось реформирование РАО ЕЭС. С тех пор сделано немало громких заявлений, и, конечно, принят ряд мер, чтобы не допустить трагедий в будущем. Однако до сих пор нет однозначного ответа на многие вопросы, в том числе об истинных виновниках аварии на СШГЭС.

Шпильки устали

В соответствии с официальным заключением Ростехнадзора, непосредственной причиной аварии на СШГЭС стало усталостное разрушение шпилек, удерживающих крышку турбины второго гидроагрегата. Крышку турбины сорвало, вода под большим давлением вырвалась из шахты гидроагрегата и буквально ударила по машинному залу, разрушая остальное оборудование и обрушивая строительные конструкции. Под водой оказался сам машзал (отметка 327 м) и все помещения под ним, из-за коротких замыканий вышли из строя работающие гидроагрегаты и обесточилась вся станция, включая центральный пульт управления, а находившиеся на станции люди остались без связи и освещения.

Автоматика же, призванная предотвращать такого рода аварии, сама оказалась не готовой к столь стремительному развитию событий и была разрушена в короткий срок. Чтобы прекратить доступ воды в машзал, аварийно-ремонтные затворы пришлось закрывать вручную, а еще через несколько часов удалось открыть и затворы водосливной плотины для сброса воды вхолостую.

Последствия аварии заставили говорить о ней как о крупнейшей в истории отечественной гидроэнергетики: погибли 75 человек, а стоимость восстановления ГЭС оценена в сумму около 40 млрд руб. Хотя даже экономический ущерб в результате прекращения работы крупнейшей в стране электростанции вряд ли можно посчитать, а нужно еще как минимум добавить и экологический, и моральный.

Не та система

Естественно, в результате аварии возник вопрос о состоянии российской энергетики в целом. Ведь и Ростехнадзор сразу заявил о комплексе проектных, ремонтных и эксплуатационных причин трагедии, а по выражению главы ведомства Николая Кутьина, упомянутые шпильки разрушились не просто так – до усталости их довели. Так, выяснилось, например, что как минимум за месяц до аварии второй гидроагрегат начал входить в неблагоприятную рабочую зону – повышенных вибраций и биений – из-за того, что Саяно-Шушенская ГЭС по команде диспетчеров часто меняла мощность турбин, участвуя в регулировании работы энергосистемы.

Дальше – больше: сама ГЭС, как оказалось, была принята в эксплуатацию в 2000 г. с многочисленными недостатками и дефектами оборудования, причем до этого более 20 лет проработала фактически без соответствующего на то разрешения. Не обошлось, кстати, и без коррупционных схем: руководство СШГЭС учредило некое коммерческое предприятие, которое "выигрывало различные тендеры, организованные станцией, и руководители станции подписывали акт о приемке оборудования из ремонта у фирмы, ими же самими организованной".

Бывший вице-премьер РФ Игорь Сечин, возглавивший в 2009г. правительственную комиссию по ликвидации последствий аварий, озвучил официально то, о чем и так говорили и думали многие в отрасли: трагедия "Саянки" стала, в том числе, и последствием реформы РАО ЕЭС. "Это утрата связи между структурами в результате реформирования РАО "ЕЭС России", отсутствие координации между "Системным оператором" и станцией, отсутствие технического контроля на самой станции", – сказал тогда И.Сечин, добавив, что и государственные органы вели себя неправильно, не вмешиваясь в ситуацию.

Перевод стрелок

Виновных, впрочем, определяет суд, который до сих пор не состоялся. В течение минувших трех лет среди причастных к возникновению аварии лиц назывались многие должностные лица, занимавшие высокие посты. Например, Ростехнадзор внес в этот список ряд бывших руководителей РАО ЕЭС, включая и Анатолия Чубайса, который, кстати, и подписал акт о приемке Саяно-Шушенской ГЭС в эксплуатацию, и занимавшего в разное время посты замглавы РАО ЕЭС, замминистра энергетики и руководителя "Гидро ОГК" Вячеслава Синюгина, и экс-министра энергетики Игоря Юсуфова, и, естественно, представителей руководства самой станции.

Затем парламентская комиссия расширила этот список до более чем 20 человек, исключив, правда, из него тех, кто принимал Саяно-Шушенскую ГЭС в эксплуатацию, включая А.Чубайса, поскольку "какие-либо недостатки в работе гидроагрегатов должны были быть выявлены в период их временной эксплуатации". Поэтому депутаты предложили отстранить от занимаемых должностей и определить степень вины в аварии прежде всего ряд технических менеджеров "РусГидро", представителей ГЭС, включая гендиректора и главного инженера, а также руководителей двух ООО, занимавшихся разработкой системы автоматического контроля работы оборудования станции.

Нынешним летом следствие по уголовному делу об аварии на СШГЭС, разросшемуся до 1 тыс. 150 томов, завершилось, а обвинение предъявлено семи фигурантам: директору СШГЭС Николаю Неволько, главному инженеру станции Андрею Митрофанову, его заместителям Евгению Шерварли и Геннадию Никитенко, а также работникам службы мониторинга оборудования ГЭС Александру Матвиенко, Владимиру Белобородову и Александру Клюкачу. Они, по версии следствия, отвечая за безопасную эксплуатацию гидротехнического оборудования, в течение длительного времени допускали работу гидроагрегата №2 в неудовлетворительном вибрационном состоянии, а также бездействовали и не принимали никаких мер по устранению технической неисправности, в том числе и в ходе планового ремонта, проведенного в январе-марте 2009г. Им, в соответствии с ч.3 ст.216 УК РФ (нарушение правил безопасности при ведении работ, повлекшее смерть более двух лиц и причинение крупного ущерба), грозит максимальное наказание в виде лишения свободы на срок до семи лет.

Хотя уже сейчас многие говорят о том, что в очередной раз "виноватыми оказались стрелочники". "Несколько человек технического и административного персонала не могут отвечать за ошибочность реформ", – прокомментировал, например, итоги следствия председатель комитета Госдумы по энергетике Иван Грачев, по мнению которого причина аварии заключается в том, что в результате реформы во главу угла было поставлено получение прибыли, а необходимые инвестиции "хотя бы в ремонт" обеспечены не были, что и привело к деградации системы контроля и безопасности не только Саяно-Шушенской ГЭС, но и других энергообъектов страны.

ГЭС под присмотром

Правда, выводы после столь громкой трагедии не сделать было нельзя, и они сделаны. В "РусГидро" уверяют, что подобная авария повториться не может в принципе. Теперь гидроагрегаты станции контролируются большим количеством датчиков и при выходе за предельные величины параметров останавливаются автоматически, а доступ воды к ним перекрывается затворами. Полное обесточивание станции теперь исключено прежде всего за счет дополнительных дизельных электрогенераторов, автоматически запускающихся при прекращении основного питания и, при необходимости, также используемых для автоматического закрытия затворов на гребне плотины и, соответственно, прекращения подачи воды к турбинам. Кроме того, станция теперь исключена из процесса регулирования энергосистемы, и ее агрегаты работают в наиболее оптимальном режиме, без значительных вибраций.

Принято и еще множество мер, включая, например, замену медных кабелей связи на устойчивое к воде оптоволокно, установление дополнительных камер наблюдения и проведение более частого инструментального контроля, в том числе за состоянием тех самых пресловутых шпилек. Достаточно сказать, что после аварии в правилах, определяющих надежную и безопасную эксплуатацию гидроэнергетических объектов, появилось более 100 изменений и новых требований, внедряемых не только на Саяно-Шушенской, но и на других ГЭС.

Вообще, по свидетельству заместителя председателя комитета Совета Федерации по экономической политике Сергея Шатирова, который также входил в состав парламентской комиссии по расследованию причин аварии на СШГЭС, за минувшие три года в лучшую сторону изменилась вся ситуация в сфере технической безопасности, причем кардинально. "Были выработаны новые подходы в плане технологической безопасности, установлены новые агрегаты, датчики замеров вибрации. Вообще изменились подходы в области энергетики, сейчас проектирование новых объектов ведется с учетом той аварии", – сказал сенатор.

Куда кривая выведет?

Правда, отвечая на вопрос, возможно ли повторение подобной аварии, С.Шатиров сказал: "Давайте не будем гадать. Говорю как горный инженер по образованию – лучше не заниматься гаданиями, а работать, делать свою работу на всех уровнях".

С сенатором нельзя не согласиться, ибо если каждый будет хорошо делать свою работу на своем уровне, то вероятность подобных аварий наверняка будет сведена к минимуму. Тем более что выводы в нашей стране, как показывает практика, делать иногда умеют. Например, после Чернобыльской аварии требования к безопасности отечественных АЭС возросли настолько, что теперь они (АЭС), по заверениям атомщиков, легко бы перенесли даже такое маловероятное в нашей стране стечение обстоятельств, которое привело к трагедии на АЭС "Фукусима" в Японии весной прошлого года.

В то же время вопрос, насколько полными будут эти выводы, по-прежнему остается открытым. У нас ведь и еще одна традиция есть – "пока гром не грянет". Там, где он грянул – и меры принимаются, и пристальное внимание со стороны властей обеспечено. А если в следующий раз "устанут" не шпильки под крышкой турбины, а какие либо другие компоненты сложного гидротехнического или вообще энергетического оборудования? Комплекс-то причин, упомянутых выше И.Сечиным и Н.Кутьиным, по большому счету, никуда не делся, несмотря на "кардинальные улучшения".

Кто ответит за ремонт

Например, итоги самой реформы РАО ЕЭС, идеологией которой было привлечение инвестиций в изношенное на 50-80% энергетическое хозяйство, по-прежнему вызывают много споров. С одной стороны, по словам А.Чубайса, в результате было привлечено 930 млрд руб. С другой – где гарантии, что частные компании будут модернизировать полученную энергетику, а не отделаются выполнением взятых на себя обязательств по строительству генерации в рамках договоров о предоставлении мощности (ДПМ), направляя свободные средства лишь на поддержание имеющегося хозяйства в состоянии, необходимом для получения прибыли? Тем более что сами компании справедливо указывают государству на жесткое ручное регулирование тарифов при отсутствии мер, стимулирующих капиталовложения в эту самую модернизацию.

Тут можно поговорить и о непрозрачности инвестиционных программ энергокомпаний, даже государственных. Например, аналитика Deutsche Bank Дмитрия Булгакова удивляет тот факт, что в инвестпрограмме все той же "РусГидро" на 2012-2016 гг., не так давно утвержденной Минэнерго РФ, затраты на техническое перевооружение и реконструкцию отдельных ГЭС из расчета на МВт установленной мощности в разы превышают соответствующие расходы на Саяно-Шушенской ГЭС, восстанавливаемой после аварии. "Возможно, этому есть простые объяснения, но даже мне, как аналитику, это непонятно. Вероятно, для лучшего контроля и прозрачности следует определить типовые затраты, по аналогии с ДПМ, позволяющие оценить целесообразность тех или иных вложений", – полагает аналитик.

Хорошая кампания

Впрочем, пока вряд ли стоит ожидать от правительства каких-либо решительных шагов, способных изменить ситуацию принципиально. Даже если, например, вспомнить о коррупционных явлениях в энергетике, на которые указал в декабре прошлого года тогдашний премьер-министр РФ Владимир Путин, то пока результатом борьбы с ними стали несколько отставок, последовавших сразу после доклада главы правительства. А полного списка коррупционеров в отрасли, которых по поручению В.Путина должно было выявить Минэнерго, причем совместно с правоохранительными органами, так никто из широкой общественности и не увидел, что просто дало повод говорить об очередной кампанейщине.

Госкомпании, правда, все же утвердили изменения в свою закупочную политику, обязав поставщиков и подрядчиков раскрывать всю цепочку своих собственников, что, по идее, должно противодействовать коррупции. Но насколько эти требования соблюдаются – и соблюдаются ли вообще, – можно сказать, оперируя лишь данными самих компаний.

А в целом уже неудивительно, что одни эксперты ратуют сейчас за наметившееся объединение энергокомпаний под контролем государства, другие – указывают на недопустимость отказа от рыночных реформ, признавая, правда, их несовершенство и необходимость кардинальных изменений в отрасли. Большинство при этом уверено, что при нынешнем состоянии энергетики количество аварий может только увеличиваться. Столь безрадостных перспектив, наверняка, можно избежать. Дело за малым – в очередной раз определиться с направлениями дальнейшего движения отрасли.

Павел Батурин