Плотины, дамбы и «китайский заговор»: интервью с Евгением Симоновым

Люди постоянно воздействуют на реки, но иногда это становится критичным. Когда? Как это происходит? Евгений Симонов, международный координатор экологической коалиции «Реки без границ» (Rivers without Boundaries), рассказывает о дамбах, плотинах, спрямлении русла и биоразнообразии.

Благополучие реки — в постоянных переменах

Дамбы, плотины, углубление дна и укрепление берегов — всё это влияет на жизнь целой экосистемы и может привести к её превращению в грязную канаву с минимальным уровнем биоразнообразия.

Чтобы показать значение действий людей, одна из американских экологических организаций в 1998 году предложила отмечать «День действий в защиту рек, воды и жизни». Он же — Международный день действий против плотин 14 марта.

Для Беларуси этот день актуален в первую очередь из-за проекта водного пути Е40. Работу над его планированием начали аж в 2007 году, а уже летом 2018 года он оказался в проекте Стратегии управления водными ресурсами в условиях изменения климата до 2030 года.

С другой стороны, в феврале стало известно, что Евросоюз не будет финансировать строительство по экономическим и экологическим причинам. Если найдутся другие инвесторы, то на Припяти появится 6-7 дамб и гидроэлектростанции. Произойдёт углубление дна Припяти, обвалование берегов и спрямление русла.

Если проект будет реализован, то река перестанет быть извилистой и медленной, потеряет связь со своими старицами и болотами Полесья. По ней смогут передвигаться корабли класса река-море (они гораздо крупнее барж, которые ещё иногда можно встретить на Полесье). И, может быть, живописная Припять станет неузнаваемой.

«Река — живая система»

Человеку несложно прервать связи, от которых зависит благополучие речных экосистем: между поймой и руслом, истоками и низовьем. Ведь река — это не просто поток воды. Важной её частью является речная долина, которую этот поток питает.

«Река — живая система, которая всё время изменяется. Если строить плотины поперёк и дамбы вдоль, отводить воду каналами или делать крупное берегоукрепление, то участок реки или часть бассейна серьёзно меняется и теряет экологические функции», — говорит Евгений Симонов, международный координатор экологической коалиции «Реки без границ» (Rivers without Boundaries).

Уже 15 лет он живёт в Китае и переехал сюда, занимаясь проблемами Амурского бассейна. Евгений Симонов стал первым иностранцем, который получил в Китае докторскую степень в области охраны природы. Он интересуется ситуацией с водопользованием:

«Китай — это эпицентр. 15 лет назад я решил, что будущее куётся здесь и его отсюда лучше видно», — говорит собеседник.

Плотины и «вегетарианские» дамбы

Из всех возможных сооружений на реках люди чаще используют дамбы по берегам, чтобы защитить города и сельхозземли от наводнений (иногда это называют обвалованием берегов). Что означает для реки установка дамбы?

«После строительства река не сможет затапливать защищенную дамбой пойму . Вода при паводке выйдет на другие берега и затопит места, до которых раньше не доставала», — объясняет Евгений Симонов.

Сухими же останутся территории, где нерестились рыбы, и водно-болотные угодья, где гнездовались птицы. Таким образом, даже эта «сравнительно вегетарианская» мера, как её называет защитник рек, обедняет экосистему.

«Европейцы во многих странах готовы отодвинуть свои дамбы, стоящие на самом берегу, пытаются отнести их на 100 метров или дальше. Снести их не могут — зачастую в пойме слишком плотная застройка», — говорит собеседник.

Похожее на дамбы сооружение — плотины, которые наносят ещё больший ущерб. Как правило, они нужны, чтобы удержать воду с хозяйственными целями: например, обеспечить город водой для питья и полива, накапливая её в один сезон и постепенно отдавая в другой, когда крупный поток превращается в ручеёк. Строят и для того, чтобы чтобы увеличить глубину и получить выход к морю через водную трассу.

«Количество своих видов рыб уменьшилось почти наполовину»

Плотины похожи на дамбы по конструкции, но расположены поперёк течения. Они полностью меняют экосистему как выше, так и ниже по течению на протяжении десятков или даже сотен километров.

«Даже небольшое водохранилище — преграда для реки и всего, что мигрирует по ней. Например, одним из редко обсуждаемых последствий является задержка наносов», — отмечает Евгений Симонов.

Наносы — элементы рельефа реки, образованные песком, илом, камнями и останками живых организмов, в том числе ветками и водорослями. Из них формируются берега и получают пищу многие водные организмы. Но при наличии плотины наносы оседают в водохранилище. Как следствие — материалов перестанет хватать для формирования типичных местообитаний.

Ещё одна проблема зарегулированных рек — ухудшение ситуации с биоразнообразием:

«Есть прекрасная работа о реке, которая раньше всего освоена в Китае — Жёлтой реке, или Хуанхэ. Всего 60 лет назад в ней было 160 видов рыб. Сейчас, после строительства 32 плотин в главном русле, количество своих видов рыб уменьшилось наполовину. При этом появились виды, которые никогда там не жили — более 30 — и они продолжают вытеснять исконных обитателей реки.

Эти инвазивные виды, завезённые для рыбного хозяйства или просто с грузами, без водохранилищ не смогли бы поселиться в естественной реке и так успешно конкурировать с местными», — объясняет Евгений Симонов.

Случай на Амуре: управлять поймами выгоднее, чем строить ГЭС

В идеальном мире природы не существует людей с их потребностями строить города, перевозить грузы по воде и получать энергию от гидроэлектростанций. Но в реальности люди есть, и при каждом решении, касающемся рек, им нужно искать компромисс. И потому нельзя сказать, что дамбы и плотины — абсолютное зло.

«Человек любит жить на воде, и очень трудно представить себе центры городов без набережных. Дамбы неизбежны при определённой концентрации городского населения у рек, когда приходится защищать ключевые участки инфраструктуры. Вопрос, как много и насколько велик ущерб реке», — рассуждает специалист. — «Говорить о том, что плотины могут стать вообще ненужными — крайний идеализм. Но к строительству надо подходить очень аккуратно и делать их, когда это действительно необходимо. А пока значительную часть строят, чтобы просто построить и освоить средства».

Он приводит в пример наводнение 2013 года на реке Амур, после которого Россия решила, что ей нужны противопаводковые ёмкости и гидроэлектростанции на них. За помощью обратились к Китаю:

«Специалистам двух стран потребовалось полтора года, чтобы доказать: лучше управлять естественными поймами и создать систему мониторинга и раннего предупреждения о наводнениях, чем закапывать деньги на притоках.

Ведь естественные поймы Амура запасают в три раза больше воды, чем все возможные к планированию противопаводковые ГЭС», — рассказывает Евгений Симонов.

От Рейна остался маленький ручеёк

Работы, часто сопутствующие установке дамб и плотин — спрямление русла и укрепление берегов. Укрепление берегов делают, чтобы не дать руслу свободно меандрировать, то есть извиваться и со временем перемещаться.

«Это ведёт к обеднению болотной экосистемы, которая создаётся благодаря постоянному изменению русла реки. Укрепление тщится остановить это изменение», — объясняет Евгений.

Спрямление ведёт к увеличению скорости течения. Берега начинают сильнее разрушаться из-за эрозии почв, происходит абразия дна — активный механический перенос его частиц.

Одновременно может вырасти турбулентность — завихрений в потоке воды становится больше, как и грязи. В целом река делается более гомогенной — поток стирает различия, а с ними и разнообразие местообитаний.

Пример того, как поступать с реками не надо — Эльзасский канал на границе Германии и Франции. По условиям мира после Первой мировой войны водами Рейна пользовалась Франция. Их направили в канал, параллельный пограничной реке, по каналу теперь ходят корабли и работают ГЭС на семи плотинах, а от Рейна остался маленький ручеёк.

Другие примеры — Волга в России или Янцзы в среднем течении в Китае. Янцзы — это фактически серия водохранилищ, или застойных водоёмов, образованных за плотинами. В результате таких преобразований рек вымирают многие виды фауны: в частности, уже исчез белый речной дельфин.

«Посмотрите, как недавно передвигали русло Припяти»

Что из этого коснётся Припяти? Если проект Е40 будет реализован, то прежде всего будут спрямлять меандры реки, чтобы их конфигурация не мешала судам.

«Сквозь меандрирующую систему будет идти более или менее прямой канал, и старые русла перестанут возобновляться. Глубину сухододного канала будут увеличивать с помощью серии навигационных плотин. Это кардинально преобразует систему и полностью изменит характер долины реки на всём участке работ», — описывает специалист.

«Река будет выглядеть как значительно более спрямлённая канава, без плёсов и перекатов, на берегах будут складировать грунт со дна. Будет прервано нормальное сообщение с большими участками поймы (но насколько — значительно зависит от проекта). Временами её будут перегораживать плотины, чтобы поддерживать уровень воды на несколько метров выше старого», — продолжает он. — «Выйдет ли купаться и ловить рыбу? Рыбу — будет зависеть в основном от того, насколько уничтожат условия для нереста».

Как это будет выглядеть? Что гипотетически увидит житель любой деревни поблизости во время работ?

«Есть разные технологии. Может быть, будет плавающий комплекс машин с установленными на нём кранами, связанный с чем-то, похожим на судно, углубляющее дно. Когда строили канал Волга-Чограй в 1989 году, там был шагающий экскаватор. Но вряд ли его используют у вас — всё-таки это происходило в Советском союзе.

А может быть, будет большой отряд более мелкой техники. Вообще, если вы хотите понять, что там будет именно у вас — посмотрите, как недавно в Беларуси передвигали русло Припяти», — и Евгений описывает историю с постройкой моста в сентябре 2018 года, для которой русло двигали на километр.

«Перегородить крохотной станцией живую Западную Двину — и гордиться этим?»

Каковы шансы проекта Е40 быть реализованным?

«Надеюсь, не очень велики, но влияет много факторов. У вас невероятно дееспособное правительство: вы единственная известная мне страна, которая всерьёз в XXI веке строит ГЭС на равнинных реках. Кто-то делает их на горных или крупных реках… Но перегородить крохотной станцией на 40 МВт живую Западную Двину — и гордиться этим? — изумляется он.

— Создание Е40 — большая ведомственная глупость, прежде всего экономическая. Согласно официальной статистике ЕЭК ООН, с 1998 по 2016 год грузооборот на внутренних водных путях в 27 странах континента упал на 33%, или на 77 миллиардов тонно-километров. В 20 странах объём перевозок существенно упал и лишь в 5 странах наблюдался сколь-нибудь заметный рост.

С развитием альтернативного транспорта эта отрасль потеряла перспективы, а главный стимул инвестиций в неё в мировом масштабе — создание временных рабочих мест, большая коррупциогенная составляющая и дутая политическая значимость каналостроительства. Например, недавно стало ясно, что не выйдет построить Никарагуанский канал. Китайский инвестор сбежал, но вызванные злоупотреблениями при землеотводе бунты местных общин чуть не стоили президенту Ортеге власти».

«Инструмент СЭО — перспективный»

Повлиять на планы по строительству можно, участвуя в Стратегической экологической оценке (СЭО), которая предусмотрена для Стратегии управления водными ресурсами в условиях изменения климата до 2030 года. В этой стратегии описан проект водного пути Е40.

«В такие документы вносят самые впечатляющие проекты, и тут вы не одиноки. Но у вас эта стратегия должна пройти СЭО, там бы общественности это (Е40 — ред.) и оспорить. Инструмент СЭО перспективный, он позволяет анализировать риски и альтернативы на ранних этапах планирования. Экологической общественности нужно его использовать по полной», — считает международный координатор экологической коалиции «Реки без границ».

Повлияет ли на проект Е40 то, что его планировали включить в Новый Шёлковый путь? Проект, который по-английски называют Belt & Road initiative — концепция крупной транспортной системы для перевозки грузов и пассажиров, которую продвигает Китай для сообщения с Европой.

Евгений Симонов считает, что это зависит от двух факторов: от иллюзорной возможности увеличить товаропоток и вполне реальной — применить свои излишние строительные мощности, пустить в оборот деньги.

Наличие таких мощностей «очень серьёзно влияет на будущее рек. Сейчас Китайские гидроэнергетики строят, по их собственным подсчётам, 70% ГЭС в мире. И больше половины наиболее конфликтных плотин в мире строится с участием китайского капитала. Например, только что завершена плотина, которая уменьшила рыбные запасы Меконга на 9%, а запроектированные уменьшат эти запасы ещё в 10 раз…», — говорит Евгений.

Он продолжает перечислять: проекты в Бирме и Конго, плотины в Индонезии и протесты против плотины на северной Суматре…

«Нет, это не заговор. Просто в начале века Китай развил у себя огромную индустрию гидростроительства, уничтожил большинство своих естественных рек и теперь пытается применить индустрию за рубежом.

Правительство КНР даёт какой-то стране долгосрочный кредит на строительство, но с условием, что работу выполнят китайские фирмы. Таким образом поддерживается занятость, а долги оплачивает в рассрочку принимающая сторона.

При этом китайцы сами недовольны, но система управления в Китае гораздо менее монолитна, чем кажется. Си Цзиньпин (действующий генсек — ред.) хотел бы жестче контролировать инвестиции за рубеж, чтобы злоупотребления и провалы не портили имидж Китая.

В прошлом году в марте вступили в силу новые «Правила инвестиций в проекты за рубежом» , с помощью которого хотят ограничить количество рискованных и сомнительных вложений, например инвестиции в проекты, «влияющие на трансграничные воды».

В том числе имеющие негативное трансграничное экологическое воздействие. Их не запретили, но предписали более сложную процедуру утверждения в ведомствах. А как уследить за каждой из сотни крупнейших государственных компаний Китая, имеющих собственные проекты за рубежом и свои способы выдержать бешеную международную конкуренцию, часто за счет пренебрежения социальными и экологическими нормами?» — объясняет Евгений Симонов.

Таким образом, Беларусь стала частью глобальных торгово-денежных и политических отношений. Мечта любого правительства — получить от этого выгоду. Но, как уже сказал специалист в самом начале, важно находить компромисс между потребностями людей и сохранением естественных рек.

Hanna Valynets