Саяно-Шушенская ГЭС через год после катастрофы

Уникальная плотина Саяно-Шушенской ГЭС казалась незыблемой. Построенная на великом Енисее между двух скал, она должна выдерживать прямое попадание атомной бомбы… 17 августа 2009 года здесь случилась беспрецедентная по своим масштабам катастрофа. Вылетевший под мощным напором воды второй гидроагрегат разнес машинный зал, погибли 75 человек.

В поселке Черемушки, где живут рабочие Саяно-Шушенской ГЭС, нет ни железнодорожного, ни автовокзала. Чтобы сюда добраться, можно доехать на автобусе до села Шушенского или города Саяногорска, а потом минут сорок добираться на такси. Когда-то разбитую трассу до Черемушек – не узнать. Свежий, еще черный и незаезженный асфальт слепит ярко-белой разделительной полосой.

– К нам столько начальства ездит после аварии, что все дороги заасфальтировали, – объясняет нам таксист, выжимая «120» на крутом повороте из своего «Нисана». – Даже у меня во дворе яму заделали, на которой я до этого лет десять подвеску бил…

Такси здесь обходится недешево. С тех пор, как в Черемушки начали съезжаться со всех концов страны рабочие на восстановление Саяно-Шушенской ГЭС, цены выросли неимоверно.

Меньше чем за три тысячи в день (это еще без учета бензина!) ни один водила не соглашался повозить нас по Черемушкам. Договорились «по большому блату» – за 2 000 рэ. В самой дешевой гостинице «Жарки», что находится в лесу далеко за поселком, номер в прошлом голу стоил 900 рублей. В этом его сдают уже за 1 800. Зато во всех гостиницах за год появился Интернет. А в центре Черемушек, в пристройке к больнице – большой постоянно работающий пресс-центр для бесконечно приезжающих отовсюду журналистов.

– Я в такси работаю, а вот брат – на ГЭС, – охотно рассказывает по дороге наш водитель. – Он 17 августа «поплавал». Говорит, незадолго до аварии началась сильная вибрация. Нужно было останавливать гидроагрегат. Но никто не хотел этого делать без распоряжения Москвы. А Москва спала, там было 4 часа ночи! Я про аварию от брата через три минуты узнал после того, как все случилось. Собрал жену, детей – и в машину всех. Мы на дачу поехали, она на горе стоит. Хорошо, бензина полбака было, а то бы не уехали, на заправках битва была. Только вечером мы домой вернулись, когда поняли, что плотину не прорвет. На заправках уже было свободно. А водка в магазинах закончилась.

– Как вы думаете, кого накажут за аварию? – спрашиваю я водителя.

– Да никого не накажут! – машет тот рукой, и, судя по всему, так здесь считают очень многие. – В сравнении с той же «Хромой лошадью», наш народ бунтовать не станет. Здесь же все за работу держатся.

Если говорить о наказании, то почти сразу после аварии на «РусГидро» отправили в отставку нескольких топ-менеджеров: исполнительного директора по экономике и финансам Сергея Юшина, и.о. председателя правления «РусГидро» Василия Зубакина [ныне является руководителем управляющей компании "ГидроОГК" – прим. Плотина.Нет!], члена правления Александра Толошинова, и других.

Это внутренние решения «РусГидро». А вот официальное расследование закончится, скорее всего, еще не скоро. Раньше следственная группа заявляла, что закончит работу к годовщине со дня катастрофы. Недавно было официально объявлено, что следствие продлили до 17 декабря.

– Я как-то сидел в столовой, и там прокуратура обедала, – хохотнул наш водитель. – Война и немцы! Они тех. документацию по ГЭС смотрели. Я спросил: «Вы что-то в этом понимаете?». А они – «Неа». Ну, говорю, мужики, удачи! Конечно, в этом же разбираться надо.

Брат, который «поплавал» на Саяно-Шушенской ГЭС, получил как пострадавший около 300 000 рублей. От них давно не осталось ни копейки. Причем как многие из получивших компенсации, он даже не понял, куда деньги разошлись. Купил только магнитолу, а остальное проел, прогулял, и проиграл в игровых автоматах. Удивительно, кстати: запрещенные интернет-салоны, где играют на деньги, здесь работают практически открыто.

– У нас же АВАРИЯ, – удивленно объясняет наш спутник. – Кому теперь какое дело до игровых автоматов?!

…Мы проезжаем мимо городского кладбища. Могилы погибших на Саяно-Шушенской ГЭС 17 августа видно сразу – они все находятся рядом, ухожены, но на большинстве родственники еще не поставили ни оградок, ни памятников. Здесь лежат простые кресты и свежие венки…

Мы бросаем вещи в «Жарках», и выезжаем на станцию. Здесь теперь очень строгий пропускной режим, это связано с недавним терактом на Баксанской ГЭС. И даже пресс-службу «РусГидро», не говоря уже о журналистах, пускают внутрь после тщательной проверки документов.

За прошедший с момента аварии год здесь очень многое изменилось. Почти достроили резервный водобойный колодец, по которому будут пускать воду во время сильных паводков. Практически заново отстроили здание машинного зала, восстанавливают гидроагрегаты.

– На сегодняшний день восстановлены и пущены в эксплуатацию три гидроагрегата – 6, 5, 4, – говорят в пресс-службе «РусГидро». – По графику, утвержденному Министерством энергетики РФ, в декабре 2010 года также будет введен в эксплуатацию гидроагрегат №3.

Агрегаты 1,2,7,8,9 и 10 будут полностью демонтированы и заменены на новые, эта работа начнется в 2011 году. В 2012-2014 году восстановленные гидроагрегаты № 6,5, 4 и 3 будут выведены из работы и тоже заменены на новые. В итоге в 2014 году СШГЭС будет полностью оснащена абсолютно новым гидросиловым оборудованием, соответствующим всем требованиям надежности и безопасности.

На стенах машинного зала уже не видно отметок, которые обозначали уровень залившей зал воды: его стены перекрасили. Но нельзя сказать, что о катастрофе не осталось здесь воспоминаний. Перед входом на станцию построили памятную часовню. На стене в «бытовке», где в день аварии находилось больше всего человек, висят портреты всех 75-ти погибших. Под ними – свежие цветы. Их приносит вдова одного из рабочих, Елена Малик.

На сегодняшний день практически все люди, пострадавшие в аварии, и семьи погибших получили положенные компенсации. Все расходы «РусГидро» на компенсации деньгами, покупку жилья, стипендии детям, составили 185 миллионов рублей. Правда, какие бы внушительные суммы не озвучивались в отчетах, некоторые рабочие жалуются на несправедливость:

– Я тоже был в машинном зале, когда все случилось. Мне врачи поставили диагноз «предшоковое состояние», – рассказывает один из рабочих, который чудом спасся сам, и, рискуя жизнью, вытащил из Енисея тонущую женщину. – И присудили компенсацию 150 000 рублей. А если бы написали «шоковое состояние», дали бы на 100 000 больше. Недавно я узнал, что пострадавшим давали бесплатные путевки. А кто мне об этом сказал? Я вот он, здесь работаю. Я думаю, буду иск подавать о возмещении морального вреда. Но это когда кого-нибудь в аварии признают виновным…

17 августа для многих стал вторым днем рождения. Чудом спасшиеся – таких здесь немало, но каждая история кажется чем-то нереальным. Валентина Гулина, которая 16 августа отметила свой день рождения, на следующий день, 17-го работала в машинном зале. Ее вынесло мощной волной в Енисей, и женщина осталась жива, хотя не умеет плавать.

– Меня перевели на другую работу, теперь не нужно по машинному залу бегать, – рассказала нам Валентина. – Это хорошо, потому что у меня сильно спина болит. Я потянула ее тогда, когда в воде барахталась. А в помещениях для оперативного персонала, где мы тогда работали, теперь есть спасательные жилеты. Как их тогда Леша Лалыко искал! Кричал – дайте хоть что-нибудь!!! Он тоже плавать не умел. Мне помогал выбраться, а сам утонул…

Другого рабочего, Владимира Кочетова мощным потоком воды с кусками стекла, бетона, железа, вынесло наверх через шахту грузового лифта (!). Потом бросило через помещение музея, в разбитые окна и… слегка поцарапанного, вынесло на травку напротив входа на станцию, под флаги «РусГидро». Через час, измазанный зеленкой, он сбежал из больницы, чтобы помогать разбирать завалы, вытаскивать погибших и раненых.

Дмитрий Рыбалко ни раньше ни позже, 17 августа ушел в отпуск. Это был его первый нерабочий день.

– Мне позвонили через пять минут после того как все случилось. Инженер кричал в трубку: «Тут армагедон, разруха!!!».

Я отдал жене одну машину, чтобы она увозила детей, а сам сел на грузовик и где-то через час был на станции. Первый шок испытал, когда из воды мчсники достали первых погибших. Среди них – Валеру, моего одноклассника которому в свое время я помог устроится на станцию. У него жена и дочка осталась. Одноклассника Игоря Новикова я сам нашел, когда откачали машинный зал. У него – двое детей, жена. Сергей Петров – остались жена, дочь. Да наши все семейные в основном…

Я жив остался. Хотя седых волос прибавилось.

Бригадир Владимир Чистов за минуту до аварии дал задания рабочим, их было 10 человек. Пошел подниматься к себе в кабинет. Обычно, говорит Владимир, ему приходится долго ждать лифта. На этот раз, как будто кто прислал ему лифт – он ждал его с открытыми дверями. Владимир только поднялся наверх, зашел в кабинет, как раздался грохот. Восемь ребят из его бригады, с которыми он разговаривал минуту назад, погибли.

– Один из наших, Саша Подкопаев, чудом спасся, – рассказывает Владимир Чистов. – Он 17 часов продержался! Мы разгребали завалы вместе со спасателями, услышали стук. И Сашкин голос, он стонал. Батюшки, а думали, там живых никого нет. Спасатели начали стенку ломать, чтобы Сашу вызволить. А мы разговаривали с нм, мол, держись. Он нам говорит – слышу, не там долбят! А мы ему – Саша, все нормально, жди!

Он отвечает – я больше не могу! В этот момент спасатели стенку проломили, он увидел свет… А через несколько минут мы его всем миром из-под завалов вытащили…

У меня на пропускном пункте еще дочка работает. Я выбежал, ее увидел, а она людей выпускала. Папа, говорит, как ты, я до тебя дозвониться не могу!!! Я отвечаю, в порядке, дочка. А она мне – я пилотку потеряла! Меня, наверное, ругать будут. В шоке была…

Тем, кто потерял в катастрофе своих близких, легче со временем не становятся. Как говорят психологи, горе развивается циклично. На сороковой день после аварии отпускает. А потом возвращается, когда приходится отмечать традиционные праздники без тех, кто всегда был рядом. Или как сейчас, в годовщину со дня катастрофы.

Рома Хазеев – один из тех, кто смириться со случившимся не может. Помните самые первые видеокадры катастрофы, выложенные в Интернет, на которых молодой парень бежит к машинному залу, из которого хлещет вода? Это тот самый Рома, на станции уборщицей работала его любимая девушка, Соня Иконникова. Она погибла.

– Мы с Соней прожили вместе меньше года, – рассказал нам Рома. – У нас непростые были отношения. Я расстался со своей семьей, она – с мужем. Но нас так чувства захлестнули, что мы не могли друг без друга. Сняли квартиру, стали жить вместе. 17 августа я поехал по заданию на один объект, который находится недалеко от машинного зала. Был примерно в ста метрах, когда рвануло. Бросился обратно, в голове одно: там же Соня, ее надо спасти. Хотя я видел, что там творится, и умом понимал, что не вытащить ее… А поверить в это не мог.

Прошел год, а Соня снится Роме по ночам, он пишет, посвящая ей, стихи. И говорит, что легче не становится нисколько: что делать, если время не лечит?

Правда, на вопрос, появился ли у него кто-нибудь, Рома сначала не хотел отвечать, а потом кивнул головой: есть девушка.

– Любовь в том заключается, чтобы не забывать, чтобы была светлая память. А я Соню никогда не забуду. И любить не перестану. Но жизнь продолжается. Многие из тех, кто потерял в той аварии жен и мужей, сейчас уже нашли кого-то. Но встречаются практически все тайно. Потому что люди сразу осудят. Как так – год не прошел, а уже…

Уроки аварии

Как случилась авария? На сегодняшний день это уже подробно описано в официальном отчете Ростехнадзора. Если пересказать это языком простым и понятным, получается следующее: Саяно-Шушенская и Братская ГЭС – это станции, которые не только вырабатывают энергию, но используются для регулировании мощности в единой энгергосистеме Сибири. Нужно уменьшить мощность – снижается нагрузка на гидроагрегаты. Нужно увеличить – повышается. «Центр управления» этой системой находится в Кемерово, это ООО «Системный оператор Единой энергетической системы».

17 августа оператор получил информацию, что на Братской ГЭС по какой-то причине произошло падение мощности. Чтобы в сетях не упало напряжение, максимальную нагрузку дали на Саяно-Шушенскую ГЭС. Сильная вибрация на втором гидроагрегате привела к тому, что должно было рано или поздно случиться: сорвало шпильки крышки турбины, второй гидроагрегат взлетел на воздух, разнес крышу машинного зала. Волна смела людей и затопила помещения машзала. В одно мгновение станция оказалась полностью обесточенной.

Вместе с электричеством отключилась система телефонной и радиосвязи (узел связи затопило), «утонула» и система оповещения.

Один день работы на станции мы посвятили так называемым «урокам аварии». Мы разговаривали со многими специалистами о том, почему случилась катастрофа, что сделали, чтобы подобного не повторялось. Тем более, что после аварии систему безопасности пересматривают не только на Саяно-Шушенской ГЭС, но и на других гидростанциях страны. Некоторые вещи нас поразили… но не масштабом проделанной работы, хотя он, безусловно, впечатляет. А тем, что только после аварии делаются элементарные вещи, которые, казалось, давно должны были быть.

Урок 1. Все бытовые помещения – в безопасную зону.

Когда случилась авария, на станции был пересменок. Одни люди пришли на работу, другие собирались уходить. В так называемых «бытовках» рабочие переодевались, получали задания от бригадиров, наскоро перекуривали.

Бытовки находились ниже машинного зала, их затопило очень быстро, а выбраться не было шансов. Большая часть людей погибла именно там.

Сейчас ряд новых, ярко-голубых вагончиков-бытовок находится на улице, на аллее, ведущей к входу на станцию. «На поверхность» вывели и все мастерские.

Все это нужно для того, чтобы как можно меньше людей находилось без нужды в опасной зоне, ниже «незатопляемой отметки».

Урок 2: Должны быть автономные источники питания.

Когда случилась авария, станция оказалась полностью обесточенной. Поэтому не сработала система автоматического опускания затворов, которая могла бы остановить поступающую в зал воду. Затворы работники станции героически закрывали вручную, прорываясь к ним на гребень плотины по кромешной темноте, по тоннелю длинной в километр. На это ушел почти час, в то время, как каждая минута была на счету. Сейчас на станции установили два автономных генератора, которые подадут питание на затворы турбинных водоводов и шлюзов холостого сброса.

Кстати, на гребне плотины, где находится система управления затворами, теперь постоянно дежурит два человека. Если что-то случится, они тут же могут вручную начать опускать затворы эксплуатационного водосброса.

Урок 3: Вести тщательный контроль за всеми элементами, отделяющими воду от воздуха

Гидротурбины, которые стоят на Саяно-Шушенской ГЭС, изготовил Ленинградский металлический завод. Обслуживала оборудование служба эксплуатации СШГЭС, и делала это по тому регламенту, который разработал завод-изготовитель. Как говорят на станции, в регламенте про шпильки, из-за которых все случилось, не было сказано ни слова! Как следить за их состоянием, когда менять. Поэтому они не менялись практически с запуска гидроагрегатов, с 1979 года! И не проверялись на прочность должным образом, осматривались только внешне, проще говоря – «на глазок»!

Шпильки вырвало из-за «усталости металла», просто говоря, от износа. Очевидно, это случилось бы рано или поздно. Ведь тогда, 17 августа, гидроагрегат работал в допустимом режиме, без перегрузки, в этом плане никакой нештатной ситуации не было.

– Почему за шпильками не следили, мне непонятно. Нам нужно было думать, что это очень ответственный узел! – говорит Вадим Затеев, руководитель филиала ОАО Русгидро «Корпоративный университет гидроэнергетики». – Тем более, что много всяких средств контроля есть. Рентген, ультразвук очень хорошо выявляет усталость металла. Сейчас все шпильки заменили на новые.

На них стоят другие гайки, которые защищены от самораскручивания, и туже затянуты. И принимается регламент, по которому они будут меняться каждый раз при капитальном ремонте гидроагрегата, а это происходит раз в пять-шесть лет. Интересно, что шпилька стоит копейки. То, что их не меняли, это вопрос не денег, а отсутствия бдительности.

Урок 4: Все важные системы должны быть на «незатопляемой отметке».

Когда случилось ЧП, на станции не было света, телефонной связи, не работала система оповещения. Все потому, что эти важные системы находились на уровне ниже машинного зала, оказались затоплены, и вышли из строя. За год все перестроили, АТС, систему оповещения вывели на поверхность.

Значительные изменения произошли в центральном пульте управления (ЦПУ).

Во-первых, здесь появился монитор, на который с 41-й камеры выводится «картинка» со всех помещений Саяно-Шушенской ГЭС. Эти камеры – тоже новшество. Удивительно, но до аварии просматривались только контрольные пункты пропуска на станцию. Внутри видеонаблюдения не было.

Еще в ЦПУ поступает информация с новых датчиков вибрации, которые установлены на гидроагрегатах (по 22 датчика на каждом). Причем электронная система сама остановит гидроагрегат и даже опустит затворы, если уровень вибрации превысит допустимые значения.

Знаете, как раньше контролировался уровень вибрации на гидроагрегатах? Мы услышали – даже сразу не поверили:

– Раньше была другая система, она носила чисто информационный характер. Как бы сказать… она была в таком состоянии, что мы не очень доверяли ей… – признается Юрий Мальцев, ведущий инженер по расчетам и режимам оперативной службы. – Когда колебания вала мерили ручным прибором, было одно значение. А датчики показывали другое. Они несовершенные были.

Датчики были настолько несовершенные, что незадолго до аварии на втором гидроагрегате один из них показывал повышенный уровень вибрации, а все остальные – нормальный. Нормальный уровень вибрации датчики показывали даже в сам момент аварии. Как говорится, без комментариев.

Никогда не говори никогда

Почему все то, что делается сейчас, нельзя было сделать раньше, мы задали многим работникам станции. Отвечают одно: да никто же не думал, что такое может случиться!

– Никто не предполагал, что шпильки могут не выдержать, что генератор может летать! – говорит Вадим Затеев, руководитель филиала ОАО Русгидро «Корпоративный университет гидроэнергетики». – Этого не может быть, потому что не может быть никогда! Ничего подобного в мире никогда не было!

Я вообще думаю, что прогресс не остановить, но нужно очень продуманно строить такие высокие плотины. А если есть возможность без них обойтись, обходиться.

Лучше поставить несколько маленьких. В советское время гнались за масштабом, нужны были грандиозные проекты. Исходили из того, что мощность красноярской ГЭС – 6 000 МВт. Значит, Саяно-Шушенская, ГЭС имени Владимира Ильича должна быть больше! Давайте выдадим мощность 6 400! Хотя конечно, нам не нужно было такую мощность большую.

– Если бы за час до аварии мне сказали, что такое случится, я бы в лицо рассмеялся и аргументировано бы доказал, что такого не может быть! Что этого не может быть никогда! – клянется Дмитрий Рыбалко, заместитель главного инженера ОАО «Саяно-Шушенский гидроэнергоремонт» (это генеральный подрядчик по восстановлению Саяно-Шушенской ГЭС). – Когда все случилось, казалось, что станция умерла навсегда. Но это были эмоции… Теперь мой основной вывод: мы должны проектировать наши станции так, чтобы они выдерживали катаклизмы, возможные и невозможные. Этот урок, который мы усвоили.

– Вы думаете, если все предусмотреть, подобно ЧП не повторится?

– Думаю, да, иначе зачем все это? Хотя… некоторые вещи лишь во власти бога.

Действительно, грандиозная плотина – не только достижение, мощный источник дешевой энергии, но и скрытая угроза. Главный урок аварии 17 августа 2009 года заключается в следующем: надо готовиться к тому, что может быть, и чего, как нам кажется, не может. Во всем надо сомневаться, и не быть уверенным на 100 процентов.

Не случайно на вопрос «может ли подобное повториться» сейчас никто так категорично и однозначно, как раньше, не отвечает «нет». Как оказалось, быть абсолютно уверенным – это порочная практика…

Мария Мишкина