Природа приносится в жертву

Зачастую государственно-частное партнёрство настолько туманно и расплывчато, что решения принимаются в интересах бизнеса, а не государства. Тема эксклюзивного интервью руководителя экологической программы в нефтегазовом секторе Российского отделения Всемирного фонда дикой природы (WWF) Алексея Книжникова — глобальные проблемы, возникающие в связи со строительством крупных гидротехнических сооружений на реках нашей страны и за рубежом.

Против маниловских прожектов

— Алексей Юрьевич, существует точка зрения, что Саяно-Шушенский биосферный заповедник был создан государством в качестве возмещения того ущерба, которое неизбежно нанесло окружающей среде строительство самой мощной в стране гидроэлектростанции в Карловом створе Саянских гор. Насколько это соответствует действительности?

— В моём понимании это примерно так и выглядит. Если мне не изменяет память, создание заповедной зоны пришлось на 1978 год. На то время был достигнут некий консенсус между учёными и гидростроителями. Кроме того, в Сибири тех лет общественное мнение имело большую значимость.

— Оно подкреплялось веским словом таких больших русских писателей, как Виктор Астафьев и Валентин Распутин. Если вспомнить события тех лет, редактор самого главного литературного журнала «Новый мир» Сергей Залыгин грудью «лёг на амбразуру», выступив против грандиозных маниловских прожектов — поворота сибирских рек.

— В итоге специалистам в области охраны природы было легче разговаривать с властями, находить компромисс. Хотя соблазн принятия волевого решения со стороны партийных и государственных органов в нашей стране именно в те годы был очень велик, и в редких случаях ему удавалось помешать.

— И всё же, на ваш взгляд, реализация задуманной компенсационной меры — она удалась?

— Если честно, этот вопрос (и вы его совершенно правильно ставите) мы только начали изучать, чтобы лучше понять ситуацию и получить объективную картину. Как известно, компания «РусГидро», занятая разработкой новых проектов на крупных реках Сибири, создание биосферного заповедника в Саянах подаёт в качестве положительного примера воздействия ГЭС на окружающую среду. Более того, бизнес заявляет, что только благодаря созданию искусственного водохранилища увеличилась популяция снежного барса. Мы никоим образом данное утверждение не разделяем и готовы вести квалифицированную полемику. Та незначительная на сегодня информация, которой WWF располагает, позволяет нам утверждать, что ложе водохранилища, несмотря на существование специализированного предприятия по утилизации затопленного леса, не очищено до сих пор. Это, естественно, оказывает негативное влияние на качество воды, особенно в заливах, где произошло замещение ихтиофауны. Думаю, что в ближайшее время можно будет дать комплексную оценку того, что произошло в Саянах 30 лет назад и как это влияет на природную среду сейчас.

ООПТ не спасут от последствий

— В полной ли мере вас устраивают формы сотрудничества с близлежащими красноярскими заповедниками? Чего–то, быть может, не хватает или уже сложился какой–то определённый идеал?

— На весь Алтае-Саянский экологический регион у нас есть большая программа, глобальный проект ООН, правительства нашей страны и Всемирного фонда дикой природы, который имеет исключительное природоохранное значение и нацелен на сохранение биологического разнообразия как на особо охраняемых природных территориях (ООПТ), так и на прилегающих к ним участкам. Это многолетняя работа, охватывающая проведение совместных научных исследований на территориях ООПТ региона, проверку конкретных методик по сохранению редких видов, а также демонстрацию возможностей устойчивого развития.

В то же время необходимо подчеркнуть, что достигнутые успехи в большей степени оттеняют проблемы, которые здесь существуют. Главная из них, как и во многих сферах нашей жизни, заключается в том, что очень много происходит изменений в управленческих структурах, призванных не только отслеживать, но и корректировать социально-экономические процессы.

Совсем недавно все федеральные ООПТ из Росприроднадзора передали в Министерство природных ресурсов РФ. Может быть, это и хорошо, но я не думаю, что быстротекущие преобразования в управленческой деятельности, а также постоянные обновления в российском законотворчестве не проходят бесследно, касается ли это бюджетных вопросов или эффективности управления. В меру своих сил Российское отделение WWF пытается воздействовать на процесс, чтобы принимаемые на властном уровне корректировки не пошли в ущерб заповедному делу и охране природы. На региональном уровне мы всячески продвигаем создание новых ООПТ, и сейчас нашей ключевой задачей является организация природоохранной территории федерального значения в Республике Алтай. Как известно, большой общественный резонанс получила недавняя трагедия с высокопоставленными чиновниками, которые охотились в местах обитания редчайших животных — аргалий. Безусловно, никому бы и в голову не пришло устраивать вертолётную прогулку с пальбой из ружей в охраняемой зоне…

— Южнее предполагаемого строительства Эвенкийской ГЭС уже существует государственный природный заповедник «Тунгусский». По логике, если будет реализован проект, должна возникнуть ещё одна ООПТ. Это так?

— Создание заповедника, неважно, каким определится при этом его размер, ни в коей мере не может быть компенсацией от того ущерба, который учёные предполагают в связи с возведением плотины на Нижней Тунгуске. Экологические изменения в данном случае будут носить если не планетарный характер, то, по крайней мере, получат российский масштаб. Ни одна и не две ООПТ вокруг бассейна сибирской реки не снимут гигантских природных катаклизмов, вызванных появлением бетонной плотины и огромной незамерзающей полыньи, даже если говорить только о миграционных путях ихтиофауны. Мы это уже проходили на великой русской реке — Волге. Никакие компенсационные меры, в том числе и создание ООПТ, не помогли сохранить такую ценную промысловую породу, какой является осётр. В центральной части России поистине катастрофа с этой «царь-рыбой», и одна из причин — негативное воздействие Волжской ГЭС.

Пагубный «вечный огонь»

— Очень важную проблему вы поднимаете, когда приводите пример бездумной транспортировки электроэнергии предполагаемой Эвенкийской ГЭС в Западную Сибирь. Именно туда, где с момента освоения тюменского севера полыхает «вечный огонь», питаемый попутным газом. Как долго такая ситуация будет продолжаться?

— К сожалению, утилизация попутного голубого топлива по?прежнему остаётся немым укором эффективному техническому развитию нашей страны. Владимир Путин, будучи президентом, дал распоряжение кабинету министров облагать высокими штрафными санкциями недропользователей за сжигание попутного газа. Эти меры должны были действовать уже в текущем году. Но финансовый кризис и его последствия внесли коррективы: штрафы будут взимать, но теперь уже через пять лет. Это значит, что проблема, которую пытались решить в высших эшелонах власти, так и останется без изменений.

Даже на обывательском уровне понятно, что инвестиции было бы логично вложить не в создание новых гидроэнергетических источников, а в комплекс оборудования, производящего очистку этого газа и поставку его на электростанции, чтобы генерировать электроэнергию.

— Аналогичная ситуация и на Ванкорском нефтяном месторождении, где существует так называемая газовая «шапка», но на неё недропользователь закрывает глаза…

— Это действительно серьёзная проблема, но мы уже планируем очень скоро выступить с инициативой, суть которой сводится к тому, что разработку новых месторождений в России необходимо вести только с учётом полной утилизации попутного газа. Технологически здесь нет особых трудностей. Другие страны мира (Казахстан, Нигерия), где, кстати, раньше тоже не блистали энергосбережением, сегодня вырвались вперёд, обогнав Россию. А мы, гигантская держава, отстаём.

Есть тут и международный контекст, ведь сжигание попутного газа создаёт не только загрязнение атмосферы, это ещё и парниковый эффект — важнейшая глобальная проблема сегодняшних дней в свете небезызвестных Киотских протоколов. К сожалению, именно Россия показывает всему миру, как она относится к её решению: только в Западной Сибири сжигается от 15 до 30 миллиардов тонн газа впустую.

Коммерческий проект Чубайса

— Не менее важный вопрос: для чего нам нужно такое количество ГЭС на сибирских реках? Только на Ангаре в стадии предпроектной подготовки Мотыгинская гидроэлектростанция— пятая по счёту «энергозвезда». Так и хочется воскликнуть: «Доколе?»…

— У нас и раньше, до наступления финансового кризиса, было убеждение, что стране необходимы инвестиции в изменение существующих технологий для повышения эффективности предприятий ТЭК. Сейчас пока нет точной информации, насколько снизилась кривая спроса на электроэнергию, но она определённо ушла в пике. Именно поэтому такой задачи в дополнительном производстве электроэнергии попросту нет.

— Энергетики утверждают, что Эвенкийская ГЭС — это коммерческий проект. Раньше нечто подобное можно было услышать и относительно Богучанской ГЭС. И Чубайс как глава бывшего ведомства не исключал возможности передачи электроэнергии в Китай…

— Экологам знакомы подобные высказывания Анатолия Борисовича. Но всё дело в том, что никаких реальных проектов поставки в КНР электроэнергии не существует, это всего лишь благие намерения, да и китайские товарищи данный вопрос даже не рассматривают.

— Поднебесная вовремя успела построить свой суперэнергетический гигант — самую мощную в мире гидроэлектростанцию «Три ущелья». Её?то в согласии с природой соорудили или у экологов здесь тоже немало вопросов?

— Разумеется, там тоже возникали проблемы, по крайней мере, при проектировании плотины шли активные консультации со всеми заинтересованными сторонами, социально-экологические аспекты прорабатывались очень основательно, что потребовало много времени.

— Но ведь и переселяли из зоны затопления почти один миллион человек…

— Уже по одной этой причине трудно, наверное, сравнивать «Три ущелья» по масштабам воздействия с проектируемыми в Сибири плотинами, но по тому, как там был организован процесс обсуждения, согласования и поиска компромиссов, китайский проект намного совершеннее, чем предлагается у нас.

— Выходит, китайцы оказались умнее?

— В энергопотреблении они и технологически Россию обошли. А что касается принятия решений, на первом месте там идут экологические и социальные факторы. Пример Богучанской ГЭС, когда общественность так и не познакомилась с оценкой воздействия на окружающую среду, ключевым документом, чтобы затем строить плотину или отказаться от неё, в Китае абсолютно исключён.

ЕБРР в качестве индикатора

— Власть и частный бизнес — очень непросто здесь складываются отношения. Говоря о Красноярском крае, есть ли здесь болевые точки?

— Та иерархия, которая существует и в системе федерального управления, и в вопросах охраны природы, недропользования, а также гидроэнергетики, сегодня представляет одну из ключевых проблем. Год назад реформировали РАО «ЕЭС России», часть его функций передали в Минэнерго, другая — ушла в «РусГидро». Это компания молодая, она ещё не имеет своей экологической политики, сильного экологического менеджмента. Как следствие — появление ошибок, несогласованностей.

Хотелось бы выделить и второй сегмент. Зачастую государственно-частное партнёрство настолько туманно и расплывчато, что не покидает ощущение: решения принимаются больше в интересах бизнеса, а не государства. Поэтому тут нужен процесс более открытого обсуждения инвестиционных проектов. Для нас, например, своеобразным индикатором явилось то, что Европейский банк реконструкции и развития, поддержавший на первых порах достройку Богучанской ГЭС в качестве перспективного вложения средств, после внимательного изучения проекта от его финансирования всё-таки отказался.

— Разные собственники, став недропользователями, не могут между собой найти общий язык, в результате страдает дело, а природа приносится в жертву. Существует ли здесь какой?то выход?

— Выход всегда есть, просто надо работать по?честному. Проблема ангарского каскада, к примеру, заключается в необходимости увязки регулирования стока реки, включая в эту цепочку и озеро Байкал. Это единая система, и постоянный мониторинг ситуации, которая возникает здесь, является некой государственной задачей. Кроме государства, никто не может её осуществить. Если хотите, это классическая модель государственной функции управления…

— А если государство самоустраняется?

— Не имеет права, это влияет на среду, на социум, не говоря уже о том, что есть государственные обязательства по сохранению озера Байкал. Всё настолько увязано в одну цепочку, что власти просто обязаны чётко заявить о своей позиции: да, проблема существует, мы берёмся её решать, как того требует время…

К сожалению, интересы бизнеса спешат, капитал непременно хочет поскорее получить прибыль. Более длительное по времени проектирование, может быть, и привело бы к неплохим результатам, но частные компании, как правило, любое промедление не устраивает. Вот и получается, что власть начинает больше прислушиваться к интересам бизнеса. Мысчитаем, что процессом надо управлять, вот почему будем по?прежнему активно изучать экологические проблемы и просить государство непременно ответить на возникшие здесь вопросы.

— Есть ли такой регион в России, где существует некая золотая середина, где всё?таки экология менее ущемлена?

— Сложный вопрос, смотря как сравнивать. В качестве позитивного примера можно привести то, что мы сделали совместно с иркутскими коллегами. Когда возник вопрос о разработке Ковыктинского газоконденсатного месторождения, бурные обсуждения пошли о трассе будущей трубы. Бизнесмены вдруг захотели протянуть её по кратчайшему пути — через Тункинский национальный парк, что по закону запрещено. Мы предложили провести широкие социально-экономические, экологические исследования о возможных вариантах прокладки газопровода и оценках их воздействия. Работу выполнили вкупе с бизнесом, отчасти с государственными структурами, привлекли академическую науку, МГУ. Как оказалось, оптимальная схема — это северная трасса, с заходом на территорию Якутии, её и предложили правительству. Такое сотрудничество можно только приветствовать.

Но зачастую происходит обратное, а в свой адрес мы чаще всего слышим незаслуженные упрёки: мол, WWF, экологи останавливают отечественный бизнес. И всё же позитивные примеры есть, надо их активнее продвигать в Красноярский край.

Андрей Никольский, «Красноярская версия», № 02 (172), февраль 2009 г.