Какие у Монголии есть реальные альтернативы строительству ГЭС

До 1 октября Минэнерго РФ вместе с правительством Бурятии должны подготовить предложения о поставках электроэнергии с Гусиноозерской ГРЭС в Монголию. С расчетом необходимого для этого объема инвестиций, возможных цен и условий поставок, а также «соответствующих изменений параметров энергетического баланса Республики Бурятия». Об этом говорится в перечне поручений, которые президент РФ Владимир Путин утвердил по итогам совещания об экологическом развитии Байкальской природной территории (прошло 4 августа в бурятском Танхое).

Эта инициатива рассматривается властями в качестве альтернативы проектам ГЭС, которые Монголия хочет построить на притоках реки Селенга. «Естественно, мы будем защищать Байкал», – недавно подтвердил позицию России глава МИДа Сергей Лавров. Власти РФ уже много лет пытаются убедить соседа, что проблемы в энергетике можно решить и без создания сооружений, угрожающих объекту Всемирного природного наследия ЮНЕСКО. «У Министерства энергетики есть конкретный план, который можно предложить монгольской стороне для решения вопроса ее возросших потребностей в электроэнергетике. Самое главное сейчас, чтобы мы предоставили монгольской стороне эти возможности в практическом плане», – говорит Лавров.

Ему вторит и посол России в Монголии Искандер Азизов, в недавнем интервью ТАСС прямо заявивший:

«Имеющихся на настоящий момент данных достаточно, чтобы понять, что электроэнергия с проектируемых ГЭС может быть неоправданно дорогой, и экономически целесообразно уже сейчас рассмотреть альтернативные варианты обеспечения энергобезопасности Монголии».

Одна из таких альтернатив – рост поставок с Гусиноозерской ГРЭС. Но есть и другие. Например, в Минэнерго РФ продвигают вариант, предложенный по весне госхолдингом «Россети», – строительство трансграничной ЛЭП 500 кВ, по которой можно будет передавать до 1 ГВт (вопрос заключения межправительственного соглашения прорабатывается на уровне министерств энергетики двух стран). А в долгосрочной перспективе речь идет и о включении Монголии в проект Азиатского энергетического суперкольца, созданием которого Владимир Путин предложил заняться еще год назад. Или хотя бы о вступлении страны в ЕврАзЭС с созданием общего с его членами рынка электроэнергии. Это снимет все вопросы о равноправии партнеров (на что давят лоббисты ГЭС) и впишет Монголию, зажатую меж двух гигантов – Россией и Китаем, – в глобальные энергетические потоки.

Эти альтернативы могут представить новому президенту Монголии уже в начале сентября во Владивостоке. Халтмаагийн Баттулга свой первый визит за границу в качестве главы государства совершит именно в Россию, чтобы принять участие в работе III Восточного экономического форума. В интервью ТАСС Баттулга недавно отметил, что в теме с ГЭС между двумя странами сложился «недостаток взаимопонимания», что «может привести к разногласиям». А также оговорился, что в Монголии идет работа над проектом строительства ГЭС «Эгийн-гол». Те ли альтернативы наша страна предлагает Монголии? И что было бы лучшим выходом из ситуации?

Гусиноозерская ГРЭС и так работает для Монголии

На совещании в Танхое врио главы Бурятии Алексей Цыденов заявил, что поставки с ГРЭС помогут решить проблему монгольских ГЭС. «Мы сделали предложение по поставке электроэнергии от нас. У нас есть профицит электричества, недозагружена Гусиноозерская ГРЭС. Предварительно посмотрели, получается конкурентная цена по электричеству: что они будут брать от нас, что они будут получать у себя с ГЭС с учетом инвестиционных затрат на эти ГЭС. При этом они с ГЭС попадают в кредит от Китая, как они планируют, а у нас кредита не будет. У меня просьба дать нам поручение, чтобы мы с Минэнерго проработали баланс электричества и объем инвестиций, чтобы мы могли монголам дать официальное предложение по цене и по условиям», – попросил тогда Цыденов. Президент это предложение одобрил.

Очевидно, речь идет о новациях текущего контракта – ведь экспорт в Монголию исторически налажен именно с Гусиноозерской ГРЭС (входит в структуру «ИнтерРАО»), от которой протянута ЛЭП-220 «Селендума–Дархан». Кстати, «ИнтерРАО», которое по итогам прошлого года стало лидером по выводу неэффективных мощностей среди российских энергокомпаний, уверено в перспективах своего актива в Бурятии. В марте мощность ГРЭС (и так немаленькая – 1,16 ГВт) была увеличена на 30 МВт. Энергоблок № 1 был доведен до проектных 200 МВт, на это компания не пожалела 300 млн руб. «Модернизация блока позволит увеличить доходы Гусиноозерской ГРЭС от реализации мощности на оптовом рынке электроэнергии и мощности (ОРЭМ), улучшив экономические показатели станции», – заявил тогда генеральный директор ООО «ИнтерРАО – Управление электрогенерацией» Тимур Липатов. На фоне затянувшегося маловодья доля угольной генерации в Объединенной энергосистеме (ОЭС) Сибири в прошлом сезоне возросла, а потому госхолдинг явно не прогадал с инвестицией: зимой ГРЭС «пахала» на всю систему, в том числе и на Иркутскую область, чего не бывало уже много лет.

Выработка Гусиноозерской ГРЭС по итогам 2016 года – 4913,124 млн кВт-ч в год. В феврале 2016 года директор ГРЭС Максим Человечкин в интервью говорил, что «мы экспортируем около 15% своей электроэнергии в Монголию и в состоянии увеличить экспорт». По данным Министерства по развитию транспорта, энергетики и дорожного хозяйства Бурятии, с территории республики в Монголию поставляется около 200 млн кВт-ч электроэнергии в год при максимально допустимом перетоке мощности через ЛЭП в 245 МВт.

В правительстве Республики Бурятия считают, что переток можно нарастить до 320–325 МВт «с наименьшими затратами на реализацию технических мероприятий». Прежде всего за счет вложений в автоматику и повышения надежности действующей ЛЭП. Так что обойтись «малой кровью», без больших энергостроек вполне возможно: фактический максимум перетока в 2016 году составил 240 МВт, но в среднем по году – всего 78 МВт. Кстати, оценивая инициативу «Россетей», первый замглавы Минэнерго РФ Алексей Текслер в июне отмечал, что «ЛЭП дешевле, по нашим оценкам, в три с половиной раза за мегаватт-час, чем ГЭС. Поэтому мы считаем, что целесообразно для монгольской стороны развитие по пути поставок через линию электропередачи, чем поставки через гидрогенерацию. Это даже без вопросов, связанных с влиянием на Байкал этой станции».

Интересно, что в 2015 году максимальная пропускная способность ЛЭП уже была увеличена (со 175 МВт), однако, несмотря на договоренности, Монголия не воспользовалась этим подарком (что сильно расстроило тогда ФСК ЕЭС). Сказались спад промышленного производства, экономический кризис, а также ввод новых генерирующих мощностей внутри страны. А также – стоимость поставок, которая вроде бы не понравилась монголам.

Зачем Монголии наша электроэнергия?

В речах федеральных министров и губернаторов часто звучит тезис: Россия может нарастить поставки и покрыть прогнозируемый в ближайшие годы дефицит электроэнергии в Монголии. На самом деле проблему дефицита эта страна способна решить самостоятельно (что, кстати, и делает, строя новые ТЭЦ и модернизируя действующие). Тем более что прогнозы роста экономики, которые были заложены ранее, до кризиса, уже давно потеряли актуальность. А значит, спешить особо некуда.

В Монголии – четыре изолированные друг от друга энергосистемы, из них с Россией тесно связана лишь основная, Центральная (ЦЭС, включает Улан-Батор). Очень небольшие объемы идут в приграничные аймаки западного энергоузла. Пока страна была «16-й республикой СССР», в ней построили энергетику, способную работать только в базовом режиме (угольные ТЭС). «Горячего резерва», или маневренных мощностей, там нет – и для покрытия пиковых нагрузок в ЦЭС Монголии и закупает электричество в России. Стоимость зависит от режима потребления: монголы берут энергию в самые дорогие часы, когда она всем нужна в Сибири, поэтому этот товар во второй ценовой зоне ОРЭМ и обходится в копеечку. Отсюда – и те ежегодные расходы, на величину которых сетуют в Монголии.

Оператором экспортных и импортных поставок электроэнергии в Монголию является другая «дочка» «ИнтерРАО» – АО «Восточная энергетическая компания» («ВЭК»). По некоторым оценкам, в 2014–2016 годах цена покупки электроэнергии для Монголии выросла примерно на 88% вместо обычных 12–13% в год. Тогда и случился обвал. Если по итогам 2013 года наш сосед закупил рекордные 414 млн кВт-ч, то в 2015 году экспорт рухнул до 284 млн кВт-ч. В прошлом году поставки немного подросли – до 300 млн кВт-ч. По данным «ИнтерРАО», за первое полугодие 2017 года в Монголию ушло 134 млн кВт-ч, почти столько же, сколько и за аналогичный период прошлого года. Так что кардинально картина в этом году, видимо, не изменится. Интересно, что в утвержденной правительством РФ Генеральной схеме размещения объектов электроэнергетики до 2035 года прогноз по экспорту и импорту электроэнергии и мощности из России в Монголию также оставлен неизменным и стабильным: на уровне 450 млн кВт-ч (это максимум при нынешней инфраструктуре – в Генсхеме она определена в 250 МВт).

По каким тарифам ВЭК продает свой товар с ГРЭС – коммерческая тайна. Но в СМИ и общественных дискуссиях звучала цифра – 30–40 млн долл. ежегодно. Солидная сумма, особенно для Монголии, финансовый кризис в которой и так уже решают всем миром. На фоне же выручки «ИнтерРАО» (только по дивизиону «Генерация» – более 175 млрд руб. по итогам прошлого года в РСБУ, в том числе прибыль от продаж – 34 млрд руб.) цифра выглядит незначительной. Для «ИнтерРАО» контракт с Монголией явно не самый прибыльный и приоритетный, а, учитывая политическую составляющую, чреватый постоянной головной болью.

Высокие ставки на наше электричество в самой Монголии зависят не от России, а от компании «ЦРЭПС» – монгольского перепродавца закупаемых у ВЭК киловатт на внутреннем рынке. Чистая политика – большого соседа всегда проще обвинить в притеснении малого, но гордого суверенного государства. Кстати, как заявил в августе глава Минприроды РФ Сергей Донской, «в результате принятых российской стороной решений цена покупки мощности для целей поставок в Монголию в 2017 году снизилась, что привело к снижению экспортных цен в контрактах на поставку электроэнергии для монгольских компаний». Размер снижения Донской не назвал; но на общественных слушаниях по монгольским ГЭС в Иркутской области в мае монголы неожиданно объявили, что в этом году им снизили тарифы на 30% – благодаря теме монгольских ГЭС!

«Главный вопрос в теме экспорта российской электроэнергии – по каким именно тарифам Монголия будет за нее платить. Нельзя забывать, что проекты строительства монгольских ГЭС были реанимированы из-за недальновидной политики ценообразования со стороны России, когда тарифы для Монголии повышались чуть ли не ежегодно, но аппетиты экспортера росли еще быстрее. Сейчас именно проекты монгольских ГЭС, угрожающих Байкалу, помогают Монголии снова на равных обсуждать условия поставки российской электроэнергии. Да, это можно назвать «экологическим шантажом» и сожалеть, что Байкал становится разменной монетой в энергетических переговорах. Но факт остается фактом: угроза уникальному объекту всемирного природного наследия ЮНЕСКО возникла в том числе и из-за неадекватных действий российской стороны, вынуждавших Монголию искать альтернативные источники энергоснабжения», – говорит российский координатор международной коалиции «Реки без границ» Александр Колотов.

Насколько Монголия энергетически зависит от России?

Отсутствие собственных маневренных мощностей – серьезный риск для любой энергосистемы. Один из бывших лоббистов проекта ГЭС «Эгийн-гол» Дурзе Одхуу любил делиться с российскими СМИ страшилками о том, что если вдруг по каким-то причинам ЛЭП «Селендума–Дархан» рухнет «в ноябре, то половина Монголии замерзнет, превратится в ледяную глыбу». Собственно, тема о тотальной энергозависимости от Большого брата является одним из аргументов в пользу ГЭС, которым активно пользуются лоббисты этих проектов. Тем более что воды Селенги на глазах утекают в «российский» Байкал.

Пропагандистскую аксиому легко опровергнуть. От российского электричества зависит не вся Монголия, а только несколько аймаков на севере – да и то лишь в определенные сезоны и часы суток. А там, между прочим, уже строят солнечные и ветряные станции, которые помогают регулировать нагрузки (пробовали там и малые ГЭС, но проекты оказались неэффективными). При этом Монголия также поставляет в несколько приграничных районов РФ электроэнергию – речь о так называемых технических возвратах неиспользованных киловатт (около 30 млн кВт-ч ежегодно).

Устойчивости ЦЭС тоже особо ничего не угрожает, и если вдруг по какой-то причине энергообмен между Россией и Монголией прекратится, то в соседней стране не случится катастрофы вселенского масштаба. На несколько часов придется вводить ограничения на потребление в ЦЭС, а также на медном комбинате «Эрденет». Но за более чем 40 лет работы ЛЭП таких блэкаутов не случалось.

«Одна из основных проблем энергетики Монголии – низкая экономическая и энергетическая эффективность работы энергосистемы, разделенной на четыре изолированных района. Высокий расход топлива и электроэнергии на ТЭС, высокие потери в электросетях (эффективность генерируемых мощностей в ЦЭС в среднем не превышает 30%, расход электроэнергии на собственные нужды электростанций – 14,4%, потери в сетях – 13,7%, это в 1,7 раза больше, чем в развитых странах). В первую очередь Монголии необходимо заниматься реконструкцией и техническим перевооружением существующих мощностей. Так, как это делается сейчас Россией на Дальнем Востоке в рамках госпрограммы, реализуемой «РусГидро». Это – реальная альтернатива строительству любой новой генерации: нужно сначала навести порядок в том хозяйстве, которое уже есть, а потом заниматься реализацией новых проектов», – уверен эксперт по гидроэнергетике и возобновляемым источникам энергии Артур Алибеков.

Однако энергетическая политика Монголии не отличается системностью и последовательностью. Так, в планах у страны – построить новые ТЭЦ суммарной мощностью более 4 ГВт, при этом она ратифицировала Парижское соглашение по климату и поставила цель довести долю возобновляемой энергетики с нынешних 3% до 30%. Даже проекты ГЭС в одном для всех бассейне Селенги разрабатывают разные команды. Так, под проект ГЭС «Эгийн-гол» (315 МВт) в апреле была создана новая госкомпания. На строительство этой станции в конце 2015 года Монголия получила кредит от Эксимбанка Китая на 1 млрд долл., который, как стало известно недавно, был перенаправлен на другие нужды (стройка станции была заморожена еще в прошлом году). Всемирный банк, в свою очередь, кредитует программу по поддержке инвестиций в развитие инфраструктуры горнорудной промышленности MINIS (в части проектирования ГЭС «Шурэн» на 245 МВт и водоотвода «Орхон–Гоби», в том числе небольшой станции на 30 МВт).

Стоимость строительства одной станции, по разным оценкам, колеблется от 600 до 800 млн долл. В случае с Монголией реализовать такие проекты получится только на кредитные средства. И тогда мифическая энергозависимость от России трансформируется в реальную кредитную кабалу от китайских или международных финансовых институтов. По словам монгольского координатора международной коалиции «Реки без границ», известной правозащитницы Дугэрсурэн Сухгэрэл, «проектные офисы этих ГЭС существуют уже по 15–20 лет. Есть эксперты, которые говорят, что сами станции никогда не будут построены. Просто были и есть группы людей, которые кормятся на этих проектах. Печально, что это делается за счет задолженности страны и будущих поколений».

Что было бы лучшей альтернативой?

В октябре в Иркутске пройдет 21-е заседание российско-монгольской межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству. На встрече в декабре прошлого года стороны договорились создать рабочую группу из экспертов двух стран, которая занялась бы «комплексным рассмотрением вопросов, связанных с планируемым строительством в Монголии гидротехнических сооружений на водосборной территории реки Селенга». До сих пор такие научно-технические дискуссии между экспертными сообществами двух стран, мягко говоря, оставались не слишком интенсивными и качественными.

Ранее сообщалось, что первое заседание рабочей группы пройдет до конца августа. Но теперь в Минприроды РФ говорят о том, что встреча может состояться в октябре, накануне 21-го заседания комиссии. По словам Сергея Донского, на данном этапе нужно провести «оценку потенциального воздействия ГЭС не только на гидрологию, но также и на экологические процессы и биоразнообразие озера Байкал и дельту реки Селенга, а также на традиционный уклад жизни населения региона». Альтернатив ГЭС на самом деле очень много – тот же Алибеков обозначал минимум 12 вариантов, среди которых была и ветка от газопровода «Сила Сибири», и гидроаккумулирующая станция, и даже АЭС.

Экологи, выступающие против ГЭС, рады этой активности. Но, поддерживая требования ЮНЕСКО, настаивают на превентивности проведения трансграничной стратегической экологической оценки (СЭО). Эта работа должна охватывать все национальные программы и планы развития России и Монголии, затрагивающие бассейн озера Байкал. А на выходе дать ответ на вопрос о том, что и как можно там строить, чтобы не угробить уникальный объект планетарной значимости и разумно оценить его экосистемные возможности. Плюсы такой СЭО очевидны, кроме того, ее можно организовать на базе региональной экологической оценки, составляющие которой сейчас дорабатывают в MINIS. Тогда и предложения Бурятии, и идея «Россетей», и все другие альтернативы монгольским ГЭС можно будет оценить в едином комплексе. И найти оптимальное и устраивающее обе стороны решение. 

Александр Попов