Богучанская ГЭС: культурный слой в ожидании затопления

Какие тайны прошлого скрывает побережье реки Ангары, о чём ещё нам может поведать этот глухой и дикий край? Ведь совсем скоро, с запуском Богучанской ГЭС, его поглотит водная стихия.

Из Богучанской археологической экспедиции, признанной самой масштабной за последние годы (в ней приняли участие 34 полевых отряда из Абакана, Кемерова, Минусинска, Новосибирска, Иркутска, Красноярска, Омска, Тобольска, Томска), вернулись археологи СО РАН. Корреспондент «Ведомостей» встретился с заместителем начальника экспедиции, ответственным исполнителем проекта Дмитрием Коровушкиным, доктором исторических наук, заведующим отделом инновационных, экспертных и изыскательных работ Института археологии и этнографии СО РАН.

За последние годы кабинет Дмитрия Георгиевича превратился в самый настоящий штаб Богучанской экспедиции: на стенах карты окрестностей Ангары, где с точностью до миллиметра размечены участки археологических памятников, попадающих в зону будущего затопления. А львиную долю рабочего стола компьютера занимают папки, содержащие информацию об экспедициях последних трёх лет, — отчёты, пресс-релизы, фотографии археологических лагерей и найденных предметов. Если бы вся эта информация по старинке хранилась на бумаге, то можно представить, в какой склад превратился бы кабинет моего собеседника. Сам Дмитрий Георгиевич только и успевает отвечать на многочисленные вопросы своих коллег, всё ещё жаждущих обсудить последнее приключение.   

— Не могу не согласиться с тем, что страна должна развиваться, осваивать новые земли. И, кстати, ведь именно этот процесс позволяет сегодня говорить о новых находках, сделанных российскими археологами. Собственно говоря, благодаря инициативе правительства мы проводим эти раскопки, о которых в последнее время столько много разговоров. К побережью Ангары сибирские археологи начали присматриваться достаточно давно, в 70—80-е годы прошлого столетия, но лишь с 2007 года работа на этом участке стала вестись централизованно, под научным руководством директора нашего института академика Анатолия Пантелеевича Деревянко. Сначала перед нами стояла задача уточнить площади тех или иных объектов, ведь только на государственной охране в зоне будущего затопления только в Красноярском крае было поставлено сорок два памятника истории и культуры. Самый известный из них — это палеолитическая стоянка Усть-Кова, возраст которой насчитывает сорок тысяч лет. Общая же площадь территории Красноярского края и Иркутской области, на которой необходимо было провести исследования, составляет 600 га. Экспедиция этого года, третья по счёту, работала на 68 объектах в Кежемском районе Красноярского края и Усть-Илимском районе Иркутской области.

За год до того, как начать раскопки, мы провели серию рабочих совещаний и не раз посетили местность, разведывая её. Тогда мы и увидели, что некоторым объектам уже был нанесён непоправимый ущерб, особенно в тех местах, где работала тяжёлая техника. Ведь трактору или экскаватору достаточно просто пройтись по поверхности, чтобы повредить то, что археологи называют «культурным слоем», который в этих местах бывает очень тонким.  И вот в 2008 году работы наконец-то начались. Экспедицию финансировало Министерство культуры Российской Федерации, выделившее тогда 110 миллионов рублей (в 2009-м дали на 30 миллионов больше). В первый год мы проделали достаточно большой объём работ: создали на месте необходимые условия, инфраструктуру, привезли туда большое количество оборудования. За 2008-й и 2009 годы вручную раскопали тридцать пять тысяч квадратных метров. Экспедиция этого года была более масштабной, поскольку нас подгоняли сроки, так как по плану в первой половине 2011 года Богучанская ГЭС должна быть запущена. Некоторые отряды приезжали на один-два месяца, но были и такие, кто работал с самого начала раскопок и до последнего дня, переходя с одного объекта на другой. Работа эта, сами понимаете, кропотливая и тяжёлая. Ведь мы не только копали, но и перебирали всю землю пальцами, практически просеивая её. И сейчас, подводя итоги, можно говорить о том, что нами исследовано около шестидесяти процентов зоны будущего затопления в Красноярском крае.

— А дадут ли вам время и возможность закончить задуманное?

— Сколько сезонов нам дадут, мы можем только догадываться и строить предположения. Всё зависит от заказчиков. Хотя есть надежда, что мы ещё поработаем на Ангаре. Ведь запуск станции на полную мощность планируется лишь в 2012 году — тогда-то, скорее всего, и будут свёрнуты все археологические работы.

— Дмитрий Георгиевич, разговоров о Богучанской экспедиции много, и научный мир уделяет ей достаточно много внимания. Но откуда такой повышенный интерес? Не рассчитываете ли вы найти здесь что-то по значимости схожее с захоронениями фараонов или с могилой «Алтайской принцессы»? Стоит ли ожидать революции в науке?

— На побережье Ангары мы вряд ли найдём нечто схожее с захоронениями древнеегипетских владык. Однако здесь есть очень много вещей, обнаружение которых очень значимо для исследователей. Так, к примеру, многие произведения искусства или предметы быта эпохи неолита (а ведь именно к этому периоду относится большинство объектов Ангары), говорят о том, что те, кто жили на этой земле до нас, были не такими уж и примитивными, как принято считать. Если говорить о неожиданностях, то, прежде всего, это найденные здесь китайские монеты, или же монеты, сделанные местными жителями, но при этом очень схожие с китайскими.

— А в чём же тогда исключительность этого места, почему к вашим экспедициям приковано столь пристальное внимание?

— Вся Ангара достаточно любопытна для археологии, ведь в древние времена, впрочем, как и в более поздние периоды, люди предпочитали селиться по соседству с проточной водой. Здесь же мы столкнулись лишь с исключительным стечением обстоятельств. А именно с тем, что федеральные власти и строители решили соблюсти законодательство. Если бы не это обстоятельство, то район Богучанской ГЭС так же был бы потерян для археологии и исторической науки, как и многие другие территории, освоенные раньше. Достаточно вспомнить примеры Братского и Новосибирского водохранилищ, при строительстве которых ни местные, ни федеральные власти не уделили необходимого внимания сохранению исторического наследия. На сей же раз наше государство нашло деньги на археологию.

— Согласно официальной информации, в экспедиции принимали участие несколько сотен археологов из многих городов Сибири, а каким образом территорию делили между группами из различных институтов?

— Объекты мы распределяли согласно научным интересам руководителей групп. Ведь есть археологи, которые интересуются бронзовым веком или железным, а кто-то специализируется на неолите или палеолите. Случалось и такое, что в начале раскопок на том или ином объекте предполагали найти одно, а натыкались на другое. Тогда на помощь приходила хорошо организованная на территории всего археологического лагеря связь: звонили с одного объекта на другой и запрашивали специалиста по конкретному историческому периоду. То есть у нас были экстренные вызовы специалистов — так же, как у врачей.

— Как будет проводиться реставрация найденных объектов, если территория предназначена для затопления? И могут ли объекты, обнаруженные вами и в последующем отреставрированные, представлять интерес для туристов?

— Говоря о реставрации объектов, мы имеем в виду не найденные поселения, могильники или некрополи — речь идёт лишь о предметах культуры и быта. Ведь даже для того, чтобы с ними начал работать исследователь, им необходимо придать, что называется, подобающий вид. За тысячи лет нахождения в земле металл окислился, проржавел и требует реставрации. Говорить же о реконструкции местных поселений или захоронений смысла нет. Во-первых, потому что конкретно это место, как вы заметили, исчезнет под водой, а во-вторых, нет смысла и в их переносе, потому что вряд ли они будут пользоваться туристическим спросом. К сожалению, эти находки нельзя сравнить с теми же Помпеями или Херсонесом, которые достаточно хорошо сохранились. Ведь тогда в Сибири из камня не строили, только из дерева. И если мы можем реконструировать нижнюю часть строений, то что касается стен, потолка и крыши — увы. О том, как они выглядели, сведений не сохранилось.

— Вы сказали, что от побережья Ангары вряд ли стоит ожидать революционных находок, а Сибирь в целом, по вашему мнению, может преподнести неожиданные сюрпризы, которые перевернут науку?

— Вот тут с уверенностью могу сказать, что да. Чем больше территория Сибири будет осваиваться (с промышленными или урбанистическими целями, это не важно), тем больше у нас будет возможности открывать эти невиданные просторы. И я на самом деле глубоко убеждён, что этот край ещё не раз нас удивит.

Максим Сидоренко