Богучанская ГЭС: затопление ради денег

«На дне» – новый документальный фильм архангельского режиссера Клавдии Хорошавиной выполнен в редком ныне жанре телепублицистики. Он посвящен родным краям автора – Приангарью. На многострадальной Ангаре строится уже четвертая ГЭС – Богучанская. Должна уйти на дно часть Кежемского района Красноярского края.

…Жгут вековые деревни по берегам бескрайней Ангары, переселяя потомственных рыбаков и охотников в тесные городские квартиры. И мечутся по берегу брошенные кони, которых с собой брать некуда…

После фильма у зрителей с автором состоялся разговор, который показал, насколько близко к сердцу приняли архангелогородцы беды ангарцев. Вероятно, потому, что у нас оказалось много общего – такая же река-кормилица, изуродованная всевозможными «технологиями», приносящими прибыль нескольким и обрекающими на страдания всех остальных.

Впрочем, как оказалось, «связующая нить» от Северной Двины до Ангары тянется издавна – через наш Север купцы пробирались в легендарную «златокипящую» Мангазею, туда же стремились иркутские промышленники, сплавляясь по Ангаре. И у ангарцев, и северян в лексиконе присутствуют словечки «баской», «паря», «падера», непонятные жителям других регионов. Но тем больнее северянам от того, что ангарцам приходится претерпевать муки людей, потерявших Родину.

Обо всем этом мы и поговорили с северянкой и ангаркой Клавдией ХОРОШАВИНОЙ.

– Клавдия Михайловна, как считаете, так ли необходима Богучанская ГЭС?

– В моем фильме об этом говорит академик Михаил Лемешев, который в свое время первым выступал против переброски вод северных рек на юг. Он считает, что электроэнергию, которую производит ГЭС, скоро в Сибири некому будет потреблять. Главные потребители – промышленные и сельскохозяйственные предприятия – разрушены. Электроэнергию продают в Китай, причем по ценам в десять раз дешевле, чем российскому потребителю.

– Зачем?

– Для получения сверхприбыли кучке олигархов, в чьих руках ныне находятся монопольные компании. В моем фильме их фамилии простые люди поминают недобрым словом.

– Чем чревато затопление большой площади тайги?

– Экологическая ситуация там катастрофическая. Затапливаются огромные земельные площади, таежные массивы со знаменитой ангарской сосной. Влияние на растительный, животный мир Приангарья будет необратимым. По прогнозам экологов, Ангара станет мертвой рекой, когда Богучанская ГЭС заработает в полную мощность.

– Сколько людей лишится родных мест?

– Около 14 тысяч. Мне на днях пришла из родных мест СМС – села Кежму и Паново уже сожгли, хотя ГЭС заработает только года через три. В фильме села сжигаются только «виртуально», а их уже сожгли реально. Я плакала…

– А зачем перед затоплением жечь?

– Чтобы бревна не гнили. Правда, это мало поможет, ведь живой лес тоже будет гнить. Взять хоть бы «Братское море» (водохранилище Братской ГЭС), которое воняет тухлой рыбой. Кроме того, на берегах будущего «Богучанского моря» планируют построить алюминиевый завод, тоже частной компании, а это очень грязное производство.

– Вам не чинили препятствия во время съемок фильма местные власти?

– Нет. Наоборот, Павел Безматерных, глава Кежемского района, согласился «говорить на камеру» с радостью и всячески помогал, например, бесплатно нам предоставил катер в пользование.

– Когда у вас возник замысел фильма?

– Очень давно, еще после дипломного фильма, когда заканчивала Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии. Конечно, на примере других ангарских ГЭС. Ведь этой теме посвящена повесть Распутина «Прощание с Матерой», написанная в 70-е годы. Да и о Богучанской ГЭС заговорили еще в советские годы. И потом в мыслях часто возвращалась к этой теме, потому что за родные места сердце болит.

– Прочитала в Интернете, что в Сибири ширится движение «Плотина. Нет!» против строительства Богучанской ГЭС…

– И в Сибири, и в Москве, и на Алтае. Причем раздаются эти призывы независимо друг от друга – защитить Ангару и Байкал (Ангара – это единственная река, вытекающая из озера Байкал и несущая свои воды до Арктики). Еще Всемирный фонд дикой природы просит этот фильм, чтобы запустить его в Интернет для широкого ознакомления.

– Если столько людей не согласны, почему власти не реагируют?

– Деньги. Деньги правят бал. Но вы можете спросить, почему люди зоны затопления не пикетируют, не голодают, вообще, не протестуют где-нибудь публично? А кому там протестовать? В деревнях Приангарья остались почти одни старики, а у них уже сил нет, они ведь такую историю государства пережили – войну, голод, непосильный труд, а тут еще на старости лет такая беда. Знаете старинную поговорку – «Старое дерево не пересаживают». Боюсь, скоро и эти старики уйдут от нас.

– Скажите, в работе над фильмом у вас менялись планы или были какие-либо неожиданности?

– Мне пришлось от многого отказаться. Снимали мы в общей сложности двадцать дней. Десять дней летом и десять дней зимой, в пятидесятиградусный мороз. Отснятого материала было очень много, и ради главной идеи фильма мне пришлось «резать» или по-газетному – сокращать.

– Первые зрители вашего фильма в своих выступлениях проводили параллели между Приангарьем и Поморьем. Вы не планируете снять фильм об умирающих северных деревнях?

– Меня эта тема тоже очень волнует. Когда я делала программы на телевидении – «Воскресенье завтра», «Командировка в …» и «Человек на фоне века», я затрагивала эту тему, по возможности, конечно. Но сейчас никто ведь не будет субсидировать такие фильмы, они же некоммерческие. И вообще, сейчас русская тема, что называется, «неформат».

– А кто субсидировал фильм «На дне»?

– Немцы. Фонд имени Розы Люксембург.

– А им-то зачем «русская тема»?

– Не знаю. Петеру Линке, руководителю филиала Фонда Розы Люксембург в России, фильм понравился. Он его показал своей жене в Германии и потом рассказал, что жена плакала, так ее тронул фильм. А все остальные потенциальные спонсоры, кому я рассказывала о замысле фильма, им не заинтересовались.

– В Сибири фильм еще не демонстрировался?

– Там ждут! Ждут и в Иркутске, ждут в Красноярске, ждут в центре Кежемского района Кодинске (он находится в 12 километрах от строящейся ГЭС). Я бы уже туда поехала, но, увы, меня пока не отпускают обстоятельства. Николай Бурляев просит показать фильм на экологическом кинофестивале в Москве.

– Судя по общественному интересу к вашему фильму, кажется, что документальное кино в России возрождается…

– Именно! Возрождается. А что людям смотреть – эту жвачку, сериалы? Чума какая-то, уму непостижимо, на что тратятся деньги. А кинодокумент эпохи останется.

– Речь идет не просто о документальном кино, а о кино гражданского звучания…

– Такого я пока не видела. Разве на телеканале «Культура» иногда демонстрируют, но классическую публицистику мастеров прошлого.

– Скажите, а зачем вы сняли публицистический фильм об «Ангарской Атлантиде»? Думаете, что-нибудь изменится?

– Да, именно для того и сняла – чтобы помочь своей Родине. Думаю, что ее еще можно спасти… или хотя бы что-то спасти. Во всяком случае, я сделала все от меня зависящее. Если б не сделала, не простила бы себе. Как ни банальны мои слова, но нам надо любить свою Родину и защищать ее всеми силами…

– От кого?!

– Я понимаю ваш пессимизм. Но мне бы хотелось своим фильмом вселить уверенность в простых людей, ведь нас – больше. Так неужели мы пустим все на самотек?.. На дно?

P.S. В Интернете написано, что в государственных (?) планах – постройка пятой ГЭС на Ангаре – Мотыгинской.

Елена Ирха