Обмеление России: страна теряет Байкал — свой крупнейший актив

Правительство России, регламентируя наши отношения с Байкалом, намерено отказаться от своего постановления 2001 года и вернуться к тем правилам, что были установлены еще в СССР в 80-х годах прошлого века. Подготовлен проект постановления «О максимальных и минимальных значениях уровня воды в озере Байкал». Он предусматривает отмену прежнего диапазона колебаний уровня воды в Байкале от 456 до 457 метров (в тихоокеанской системе высот) и расширяет его с одного метра до 2,31 м: с 455,54 в маловодье до 457,85 в многоводье.

Вода стала дороже нефти. И не только потому, что углеводороды дешевеют. Неуклонно растет ценность пресной воды. Байкал — главный материальный актив РФ. По экспертным оценкам, одна только байкальская вода, пусть даже по символической цене в цент за литр, дороже всей экономики России в несколько раз. Тем удивительней индифферентность страны к доставшемуся богатству: с 1 по 15 февраля правительство позволило обсудить проект публике, но Россия увлечена более значимыми вещами.

«Общественное обсуждение» задумано, слов нет, оригинально: ни информирования о нем, ни публичных слушаний, ни экологической экспертизы обоснований. Нам просто предложено послать свое мнение на деревню дедушке.

Байкал подконтролен «Иркутскэнерго». Разумеется, через госпрослойку: уровни сбросов энергетикам задает Енисейское бассейновое водное управление. «Иркутскэнерго» подконтрольно Олегу Дерипаске, владеющему его 50,2% акций (тоже через прослойку — «ЕвроСибЭнерго» и En+Group). 40% — у «Интер РАО» (председатель совета директоров Игорь Сечин, председатель правления Борис Ковальчук).

Уникальность и обожествляемая сибирскими народами красота и мощь Байкала ничего не значат по сравнению вот с этими цифрами: 1 см уровня «священного моря» — это 160 млн кВт.ч. (такими данными делился представитель «Иркутскэнерго»; понятно, что с вводом очередной ГЭС на Ангаре — Богучанской, совместной Дерипаски и РусГидро, энергопотенциал байкальской воды еще увеличился). 1 тонна алюминия — это примерно «материализованные» 15 тыс. кВт.ч. Таким образом, 1 см толщи Байкала — это минимум 1,26 млрд рублей. И Байкал — ресурс пока возобновляемый.

Чем шире разрешат диапазон колебаний Байкала, тем, очевидно, жестче будет стрессовое влияние на его экосистему, этот совершенно отдельный мир. Однако научно обоснованные экологические требования к режиму колебаний просто отсутствуют. Поэтому сейчас не о том, плох или хорош правительственный проект, а о не менее важном — том алгоритме, с которым кабинет министров подходит к решению этой задачи.

Смотрю видеозапись выступления доктора наук из Института водных проблем РАН Михаила Болгова на заседании межведомственной комиссии по охране Байкала. Правительство сформулировало науке задачу — определить диапазон колебаний, Михаил Васильевич рапортует. Из его речи ясно, что последние удручающие изменения структуры и функций экосистемы Байкала, цветение и интенсивное развитие водорослей, появление вселенцев объяснять естественной изменчивостью у науки не получается. Болгов заявляет о необходимости длительных программных исследований.

Ну, это святое — попросить денег. Но при недостаточной изученности вопроса тем не менее Болгов делает глубокие выводы, например, о том, что прямой связи колебаний уровня Байкала с уловами и биомассой омуля — наиболее репрезентативного для Байкала вида, характеризующего его состояние и уже долго изучаемого — просто нет. Иначе говоря, энергетики, колеблющие Байкал, не причастны к ухудшению и уменьшению рыбного стада.

А куда деть, например, исследования Надежды Базовой из Института общей и экспериментальной биологии СО РАН, других ученых, убедительно доказавших обратное? Что выживаемость личинок на первом году жизни находится в зависимости от уровня Байкала в мае–июне: она выше при повышенном уровне, и наоборот. Кроме того, при снижении уровня (как сейчас) существенно падает доля самок, что, понятно, отражается на воспроизводстве.

Или вот Болгов выстраивает следующую цепочку, снова без участия энергетиков: чем меньше осадков, тем ниже падает уровень грунтовых вод, уходит вода из колодцев, и падает уровень Байкала. Обратной связи, говорит докладчик, нет. Анатолий Иметхенов и Сергей Шапхаев из Восточно-Сибирского госуниверситета технологий и управления меж тем полагают, что «понижение уровня Байкала оказало существенное влияние на режим вод, особенно подземных, на участках с неглубоким залеганием и очень малым уклоном зеркала вод». Ранее режим подземных вод побережья действительно формировался исключительно под влиянием природно-климатических факторов, но после ввода в строй Иркутской ГЭС все изменилось.

Основной вывод из всей научной работы Болгов сформулировал так: главная причина тяжелого состояния экосистемы Байкала — развитие нетипичных водорослей, вселенцев, изменение донных сообществ — никоим образом к уровню озера не относится.

Ничего не напоминает? Когда важнейшее звено исключают из расследуемых причинно-следственных связей? Когда слона в комнате пытаются обратить в фигуру умолчания? Если можно рассуждать о кризисе, западных санкциях, массовых сокращениях, возвращении дефицита и «блата», не упоминая при этом фактор Крыма, почему нельзя говорить о байкальском кризисе, опустив роль ГЭС? Раз сказано, что защита природы не должна мешать развитию промышленности, то наука и докладывает власти: критическим для состояния Байкала являются прибрежные деревенские сортиры и увеличивающийся турпоток. Такая наука и такое руководство страны нашли друг друга.

Так в Красноярске, обсуждая замучивший город режим черного неба, чиновники говорят о чем угодно — глобальном потеплении, пожарах в тайге, выросшем благосостоянии народа, накупившего машин, только не о необходимости закрытия главного загрязнителя — алюминиевого завода. Так местный губернатор Толоконский несет нечто несусветное про морозную и безветренную погоду и дым из печей Николаевки (частного сектора). Так спикер местного Заксобрания Усс сетует на градостроительную политику, не учитывающую розу ветров и влияние на нее высоток, на некачественный бензин. В это время город ездит на аварийках — дальше капота не видно, а онкодиспансер публикует отчет: рак с 2011 года вырос на 26,6%.

Итак, нам предлагают верить в то, что перманентная экологическая катастрофа в Красноярске не связана с интересами алюминиевого бизнеса Дерипаски и Прохорова, угольного бизнеса Мельниченко, а виноваты автолюбители и жители частного сектора с их печками. И нам предлагают поверить в то, что колебания энергетиками Байкала не отражаются на его экосистеме.

Так можно поверить много во что: снег скрипит — чтобы радостно по нему было ходить; солнце встает, потому что петухи позвали; звезды вечером зажигают, потому что люди весь день славно трудились… А ветер дует, поскольку деревья качаются. Магическое мышление. Было свойственно первобытным людям, сейчас — некоторым малолетним детям и, видимо, огромной стране. Отсюда неизбежные массовые психозы, если реальность вдруг обнажает свою сложность и логичность. А пока…

Зачем нам логика, в топку ее. Кстати, между изъятием из библиотек классических учебников по логике и предстоящим увеличением диапазона колебаний Байкала связь непосредственная. Это именно для нашего величия, для чего еще? Это придание алюминиевому бизнесу Дерипаски и в целом актам покорения природы сакрального значения.

Вспомните, как несколько лет назад на самом верху доказывали необходимость перезапуска Байкальского ЦБК, главного отравителя Байкала: комбинат, дескать, необходим для производства стратегических ракет, и в 2008 году он сбросил 27,4 тыс. тонн, а водоканал Иркутска — 106 тыс. тонн. В этой аргументации все прекрасно. Речь не о том, что в действительности сбросы БЦБК были ровно на три порядка больше. Не о том, что химические сбросы нельзя сравнивать с естественными отходами. Не о том, что продукция БЦБК шла в Китай, пока он от нее не отказался, а ВПК в ней вовсе не нуждался. И даже не о том, что иркутские стоки не могут в принципе попасть в Байкал, поскольку Ангара течет в другую сторону. Речь о сущностном: как можно было на одну доску ставить естественные права многих сотен тысяч живущих здесь людей и алчный интерес владельца БЦБК?

Вот сейчас в Красноярске восклицают: в смоге больше чем наполовину повинна не индустрия, а автомобилисты. Речь не о том, что это ложь, что нет никаких исследований на сей счет. Убийственна сама логика. Даже если б это было правдой, каждая машина вообще-то перевозит людей или грузы, принося пользу кому-то. А какая польза Красноярску от КрАЗа? На Енисее и Ангаре рыбнадзор «обувает» крестьян: порядки на реке такие, что не нарушать их нельзя.

Это логика и система приоритетов феодального государства, родимое пятно, системный изъян. Есть смерды и есть интересы какого-то бизнеса, которые априори выше. В «дурке» Швейк познакомился с профессором, уверявшим, «что внутри земного шара имеется другой шар, значительно больше наружного». Да, так уж выходит, чьи-то права всегда более «правы». Но по логике первенство должно оставаться не за пришлым бизнесом, а теми миллионами, что здесь живут. Однако логику-то в топку, мы в ответ на санкции против чиновников и придворных бизнесменов вводим продовольственное эмбарго против собственного народа.

Байкалу неведомо, что мы цари природы. Крупнейшему планетарному сообществу пресных вод — миллионы лет, оно, разумеется, переживет всех нас. И дело не в том, что обязательно нужно сохранить щадящий диапазон в один метр. В конце концов, на протяжении именно этих лет, пока существовало такое ограничение, и ухудшилось состояние рыбного стада, и развилась спирогира. Дело в том, что мы не знаем ни того, что происходит сейчас с Байкалом, ни того, какое влияние на него оказывают энергетики.

Происходящее с Байкалом — вызов науке, а не привычному нам фокусничанью.

Причины и масштабы оккупации озера нитчатыми водорослями, гибели эндемичных губок, всей происходящей ныне радикальной перестройки экосистемы Байкала — большая загадка, важнейшая для человечества. У специалистов, изучающих тяжелую динамику Байкала, может быть только одна задача — попробовать честно понять, что происходит, и настоять на исполнении своих рекомендаций.

На той же межведомственной комиссии по охране озера новый директор Лимнологического института СО РАН Андрей Федотов, сменивший правившего 27 лет Михаила Грачева, заявил, что с Байкалом «все серьезней», чем представляется. И привел в пример озеро Орон в Витимском заповеднике (второе по величине после Байкала пресное озеро в Восточной Сибири), где всегда активно ловили рыбу. «Сейчас озеро мертвое». Ни рыбы, ни водорослей. Как будто кислотное загрязнение. А в заповеднике человека нет. Вот и на Байкале, как на Ороне, губки вымирают и там, где человек не присутствует.

Пока наука не ответила на главные вопросы, регулирование уровня Байкала должно максимально приближаться к его условно-естественному ходу. К тому его дыханию и порядку вещей, что наблюдался до вмешательства покорителей Ангары. Россия, между прочим, взяла на себя международные обязательства, из которых следует, что охрана экосистемы Байкала важнее, чем чьи-то прибыли.

Прямая речь

Евгений Симонов, координатор международной коалиции «Реки без границ»:

— Недоумение вызывает то, что вся работа по созданию проекта постановления Росводресурсов и Минприроды была в конечном счете направлена не на защиту Байкала, а на защиту ведомств от ответственности за неумение охранять этот участок Всемирного наследия. В результате через 15 лет после принятия постановления о предельных уровнях озера ситуацию вернули ровно в ту же точку, к разбитому корыту — сняли ранее установленные ограничения. За 15 лет не налажен мониторинг связи колебаний уровня и состояния экосистем, не проведен анализ всех взаимосвязей между разными факторами воздействия на экосистему и социально-экономическими показателями. А экологическая ситуация существенно ухудшилась, и что с этим делать, ведомства не знают.

Сергей Шапхаев, доцент Восточно-Сибирского госуниверситета технологий и управления, директор общественной организации «Бурятское региональное объединение по Байкалу»:

— Ожидается, что вскоре уровень Байкала начнет расти. И очень часто в период перехода от одной фазы цикла к другой экстремально низкий уровень чередуется с экстремально высоким. В 1969–1970 годах был низкий уровень, но позже случилось наводнение. Поэтому и нам его нельзя исключать в августе. Это связано с циклонами муссонного происхождения с Индийского и Тихого океанов: траектории их проходят через Монголию, а потом идут на нас. Экосистема Байкала за миллионы лет адаптировалась к этим циклам (раз в 30, 60 лет). Но раньше все циклы определяла природа. Теперь уровень озера регулирует Иркутская ГЭС. И часто энергетики нарушают естественные циклы.

Большую потенциальную опасность представляют ГЭС, проектируемые в Монголии на Селенге и ее притоках. Еще один фактор — вырубка лесов. Она может привести к обмелению питающих Байкал ручьев, рек и их притоков. И есть еще жидкие загрязняющие стоки — первопричина буйного цветения Байкала.

Алексей Тарасов