Авария на СШГЭС: вытекающие последствия

Ростехнадзор проявил оперативность. По опубликованной версии ведомства в аварии на Саяно-Шушенской ГЭС виновны 25 человек, в основном руководители высшего и среднего звена. Имена, что называется, на слуху у всей ­страны. В первый список — "События и лица, причастные к созданию условий и способствующие возникновению аварии" вошли и член-корреспондент РАН, в 2000 году возглавлявший Центральную комиссию по приемке в эксплуатацию СШГЭС Анатолий Дьяков, и — что придало всему докладу особую пикантность — экс-глава РАО "ЕЭС России" Анатолий Чубайс. Опять виноват?

Во втором списке, впрочем, фамилии тех, кто несет ответственность уже за текущее состояние дел — предотвращение инцидентов и аварий на СШГЭС: 17 представителей ОАО "РусГидро" и двое из самого Ростехнадзора — структуры, напомним, эксперты которой состоят в комиссиях, ежегодно выдающих гидростанциям "паспорта готовности". "В 2008 году станция проверялась, … и функция надзора не сработала", — заметил по этому поводу премьер Владимир Путин… По поводу доклада Ростехнадзора можно спорить и даже копья ломать. Более того, разбираться в обстоятельствах аварии предстоит еще и специально созданной парламентской комиссии и Следственному комитету. В последнем полагают, что выводы комиссии Ростехнадзора могут быть только "приняты к сведению".

Впрочем, первый опыт расследования по-своему показателен. Доклад Ростехнадзора наводит на мысль, что субъективный по своей по сути вопрос "Кто виноват?" теряет смысл. Учитывая состояние отечественной энергетики, основные мощности которой Россия унаследовала от СССР, куда прагматичнее было бы понять: "Что делать?"

Закономерная случайность

Многие специалисты сходятся на том, что авария на СШГЭС — стечение форс-мажорных обстоятельств. Как пояснил "Итогам" глава департамента целевых коммуникаций ОАО "РусГидро" Евгений Друзяка, "несмотря на все выявленные недостатки в силовом оборудовании, защите и системе технического контроля, причиной аварии стало, в том числе, совпадение ряда факторов, носящих случайный характер. Это относится и к техническим причинам произошедшего, и к масштабному развитию аварии". Но "стечение случайностей" тянет на закономерность.

Энергетики, много лет проработавшие в отрасли, говорят, что аналогичные проблемы есть на многих гидростанциях — и трещины, и вибрация в агрегатах. Все это — наследие советских времен, когда коэффициент прочности закладывался на годы, а не на десятилетия. В итоге уже российскому руководству энергосектора пришлось более десяти лет сводить концы с концами и латать дыры в отсутствие средств. Выбор небогатый: между существованием отрасли и ее безопасностью. Сегодня, в "среднем по больнице", ситуация лучше, только намного ли?

Выявить причины и обстоятельства трагедии на СШГЭС, по мнению специалистов, не так сложно — все неполадки на станции и проводимые ремонты подробнейшим образом протоколировались. Известно и то (говорится об этом и в докладе Ростехнадзора), что самая большая ГЭС в России была спроектирована и построена с ошибками, латали ее, что называется, по ходу строительства. В докладе особое внимание уделено "шпилькам" — болтам, удерживавшим крышку агрегата: из-за многолетней вибрации только на двух не оказалось следов усталости и изломов. Такую станцию в 2000 году и "принял" Чубайс. Правда, с оговорками — с перечнем недочетов, которые надлежало исправить. Кстати, на устранение, например, трещин в плотине, по словам бывшего замминистра энергетики Владимира Милова, Анатолий Чубайс регулярно изыскивал средства. Но подлатали не все. Словом, "станцию в таком виде нельзя было эксплуатировать на полную мощность", — таков вывод Ростехнадзора.

"Акт нужно было подписывать, станция к тому времени работала уже 20 лет, а работающая станция, не введенная в эксплуатацию, — худший из вариантов", — убежден Чубайс. Ему вторит глава ОАО "РусГидро" Василий Зубакин, сам, впрочем, попавший в число "ответственных".

Спор "бывших" и "нынешних", "причастных" и "сторонних" можно продолжать до бесконечности: проблема латания ползущего от дыр тришкина кафтана по-своему увлекательна. Но есть немало других вопросов, главный из которых: есть ли возможность модернизировать и тем самым продлить жизнь советскому энергетическому наследию, и если нет, то что может прийти ему на смену?

Какая жизнь без СШГЭС?

Насколько вообще целесообразно строительство и использование гигантских ГЭС? После аварии на СШГЭС стало очевидным, что само их существование — фактор риска. И Россия тут не лидер, обладая всего двумя такими плотинами — СШГЭС и Красноярской. У Китая таких плотин четыре, самая большая из которых "Три ущелья". Многие эксперты полагают, что вопрос целесообразности существования гигантских плотин риторический, и предлагают программу-минимум: определить конкретные шаги и задачи в энергетике на то время, пока будет идти ремонт на Саяно-Шушенской станции.

Итак, какой будет жизнь без СШГЭС? По данным самого крупного оператора — государственного "РусГидро", часть ГЭС из 19 филиалов и трех "дочерних обществ" уже получила "паспорта готовности" (сертификат, ежегодно выдающийся перед началом осенне-зимнего сезона). В том числе и каскад Верхневолжских ГЭС — самых старых гидростанций России (они дали первый ток Москве в декабре 1940 и ноябре 1941 годов). Специалисты того же Ростехнадзора признали, что на Рыбинской и Угличской ГЭС "уровень проводимой работы по обеспечению безопасной эксплуатации энергоустановок и гидротехнических сооружений в целом удовлетворительный". При этом часть гидростанций приватизированы и их состояние — головная боль и брешь в кармане для новых владельцев. Причем речь идет не только о небольших и средних ГЭС, в число "частных" попало и несколько крупных объектов, например, вторая по величине Красноярская ГЭС.

Вместе с тем эксперты в один голос утверждают, что имеющиеся в регионе гидростанции могут заменить СШГЭС только частично. Придется подключаться еще и тепловым. А это неизбежно приведет к повышению цены на электричество. Федеральная служба по тарифам уже определила предельные уровни цен для промышленности на 2010 год: они подрастут в среднем на 7,6 процента. Потребители это почувствуют, так как со второго полугодия "по тарифу" будет отпускаться только 20 процентов энергии, остальное придется покупать на свободном рынке. Исключение сделано лишь для Хакасии, где находится СШГЭС, — там сохранен низкий тариф.

Саму Саяно-Шушенскую станцию будут ремонтировать. То, в какие сроки это произойдет и какими силами и средствами, должна определить в том числе и парламентская комиссия по расследованию обстоятельств дела.

Проблема в том, что большинство опрошенных "Итогами" экспертов убеждены, что полностью реформировать советскую гидроэнергетику невозможно. Да, путем немалых инвестиций можно добиться ее подконтрольной и безопасной работы, но от критического стечения обстоятельств, как показала Саяно-Шушенская ГЭС, никто не застрахован.

И из этого следуют, по крайней мере, два вывода. Первый: в контексте этого "стечения случайностей" поиск виноватых неизбежно будет напоминать охоту на ведьм. И второе: вопрос энергетической альтернативы для России остается открытым. Даже при том, что полным ходом строится Богучанская и проектируются Мотыгинская и Эвенкийская ГЭС и во всех отраслях энергетики разработаны программы развития и строительства новых мощностей. Бойчее других дела идут у атомщиков, но и тут советского наследия со всеми вытекающими последствиями хватает сполна. Наша сермяжная правда, как водится, парадоксальна. Богатство недр и водных ресурсов — не самая лучшая мотивация для поиска инновационных путей развития. Зачем, если себестоимость киловатта на работающих пока гидростанциях всего семь копеек?

На износ

О том, в каком состоянии находится отечественный технопарк, рассказывает Николай Алешин, академик РАН, доктор технических наук, заведующий кафедрой МГТУ им. Баумана, президент Национальной ассоциации контроля и сварки:

— Сегодня в России насчитывается около 100 тысяч опасных технологических объектов. Из них полторы тысячи ядерных и три тысячи химических и биологических. Они считаются особо опасными. Изношенность технологического парка составляет порядка 50-70 процентов, а 16 тысяч объектов уже вплотную подошли к полной выработке эксплуатационного ресурса. Но самое страшное даже не эти цифры, а то, что сегодня никто понятия не имеет, каково реальное состояние объектов энергетики, инфраструктуры, машин и прочего оборудования. Все данные берутся только из проектных документов советского периода. Чтобы знать реальное положение дел, нужно проводить проверки. Причем контроль должен вестись не какими-то неизвестными аффилированными структурами, которые подпишут любую бумажку и ни за что не отвечают, как это было на Саяно-Шушенской ГЭС. Проверять должны организации, аккредитованные государством. Ростехнадзор — единственная структура, которая способна организовать независимые проверки. Там люди понимают всю меру ответственности за свою подпись на документе о продлении срока службы того или иного агрегата или объекта и отвечают за это головой. Поэтому только им выгодно нанимать для контроля компании, имеющие все необходимые сертификаты, оборудование и квалифицированных специалистов. А таковых сейчас в России не так уж и много — около 30. Но проблема Ростехнадзора в том, что ведомство имеет непонятный статус. Оно подчинено Минприроды, а любая бумага от Николая Кутьина утопает в бюрократическом болоте. Реальность такова, что Ростехнадзору нужны снова статус министерства и подчинение правительству, как это было. Тогда его решения будут иметь вес.

Не хотелось бы сгущать краски и говорить, что ситуация патовая. ­Конечно, оборудование изношено и требует замены, нужно устанавливать новое. Но денег-то нет. Есть путь, по которому идут более разумные организации — они продлевают сроки эксплуатации своих объектов. Например, мы недавно провели проверку стартовых комплексов на "Байконуре". В результате продлили сроки эксплуатации еще на 11 лет и 2 месяца. Гарантия практически стопро­центная, они и 12 лет прослужат. "Газ­пром" заключил с нами соглашение. Мы разработали аппаратуру и структуру для контроля газопроводов. В результате число аварий снизилось с 0,18 на тысячу километров в год до 0,09. В два раза!

В "Газпроме" сегодня есть четко выработанная позиция — лучше заплатить серьезной организации и спать спокойно. В год мы проверяем порядка четырех тысяч километров газопроводов. Естественно, где-то нужно менять не 20 метров труб, а километры. И они меняют. Спокойно, в плановом порядке. Совершенно иная ситуация в сфере энергетики. Такое впечатление, что там руководство вообще ничего не волнует. Если за атомные станции можно быть более или менее спокойными, потому что на стадии их проектирования велся очень жесткий контроль, то за гидроэлектростанции, ТЭЦ и прочие объекты стоит взяться как можно скорее. Еще пять лет назад мы предлагали обследовать злополучную Саяно-Шушенскую ГЭС. Полностью проверка обошлась бы в пять миллионов рублей. Сэкономили? Сейчас получаем 40 миллиардов убытков. И человеческие жертвы.

Светлана Сухова, "Итоги", № 42 / 696 (12.10.2009)