Выходом для Монголии может стать разработка альтернатив ГЭС на Селенге

31 марта в Улан-Удэ пройдет заключительное совещание в рамках общественных слушаний по проектам монгольским ГЭС в Бурятии. Глава Бурятского регионального объединения по Байкалу Сергей Шапхаев принимал участие в подготовке слушаний и лично присутствовал на большинстве их них — от Турунтаево до Гусиноозерска. В интервью проекту #СпасиБайкал он рассказывает о том, что его удивило, и что нового он услышал в ходе этих мероприятий.

— Вы участвовали в большом количестве общественных слушаний. Какую оценку вы поставили бы прошедшим в Бурятии консультациям по проектам ГЭС в бассейне Селенги в Монголии? Начнем с организационных.

— Для нас был большой сюрприз, что из Монголии приехала столь многочисленная делегация. Мы думали, будет человек пять-шесть, а приехало 40 — это вызвало, мягко говоря, удивление. Многие залы не были рассчитаны на столь большую аудиторию, а поменять их уже было невозможно. Поэтому были кое-какие неудобства, особенно когда слушания проходили в Улан-Удэ. С технической точки зрения представители MINIS сделали все, что могли. Привезли и микрофоны, и проекторы, и экраны, быстро все устанавливали и разбирали. Не помню, чтобы на другие слушания кто-либо приезжал со своим оборудованием. Так что по организационной части четверку я бы им поставил. Кое-где все же сбои были, но идеально никогда и не бывает.

— Если оценить, насколько было проинформировано население на местах о сути мероприятий — то здесь ваша оценка какая?

— Население Бурятии, к сожалению, было плохо проинформировано. По правилам Всемирного банка представители MINIS должны были лично проехать по всем населенным пунктам, провести предварительные встречи, проинформировать людей. Этого сделано не было: они просто развезли раздаточные материалы и уехали. Население на местах было в недоумении, стало нам звонить и задавать вопросы. Ну вот мы и объясняли им вплоть до начала слушаний, что вообще происходит.

—То есть задачу информирования взяли на себя местные общественники?

— Да. Я знаю, что MINIS заключил договор с бурятской ГТРК, там шла бегущая строка… Но качественной подготовительной работы проведено не было. Можно ведь было сделать какое-то интервью, что-то рассказать о предстоящих слушаниях в местных СМИ. Уверен, наши телеканалы не отказались бы от этого. По факту же с точки зрения распространения информации не очень хорошо все было сделано, хотя финансовые возможности на то были.

МИД России предложил правительству Республики Бурятия (далее — РБ) организовать и провести общественные консультации на территории Бурятии с участием экспертного сообщества и заинтересованной общественности. Правительство РБ в свою очередь поручило эти функции исполнять Минприроды РБ, а Минприроды РБ пригласило нашу общественную организацию принять участие в организации и проведении общественных консультаций. Таким образом, мы в тесном взаимодействии с представителями Минприроды РБ провели работу по информированию населения во всех 8 районах республики, которые могут оказаться в зоне воздействия проектов и самом Улан-Удэ.

— Каким образом была организована эта работа?

— Были открыты общественные приемные в 41 населенном пункте в 8 районах РБ, куда представители офиса ГРП MINIS развезли информационные материалы о проектах. Мы выбрали «кустовую» тактику, попросив местные администрации о том, чтобы в определенных населенных пунктах были организованы информационные семинары, где собирались представители сразу из нескольких сел. Таким образом мы сократили число сел, которые надо было объехать. И силами Байкальской экологической коалиции объехали семь районов республики, за исключением Северобайкальского, где наши местные активисты-общественники сами провели такую работу.

— Для вас это, думается, и плюс, не так ли?

— Конечно, ведь у нас появилась возможность дополнительных встреч с людьми. Мы смогли узнать, какие проблемы их тревожат, помимо рисков от потенциальных монгольских ГЭС. Люди склонны рассказывать в принципе о том, какие у них проблемы есть в жизни. Нам также было полезно найти активистов в этих селах, чтобы собрать их контактные данные. Но главное — собрать информацию о проблемах, которые выходят за рамки этого проекта. И решение которых лежит уже исключительно в России.

— Давайте теперь пройдемся по содержательной части слушаний. Как вы оцените качество раздаточных материалов, презентаций и делавших их спикеров?

— Офис ГРП MINIS — это структура правительства Монголии, которая работает под методическим руководством Всемирного банка. Фактически, к нам приехали монгольские чиновники. К мнению Всемирного банка они очень чутко прислушиваются. Поэтому меня удивило та отстраненность, с которой здесь работали представители Всемирного банка.

Если же говорить про качество документации: в той части, которая касается краткого изложения (резюме нетехнического характера), все было написано очень плохо. Если говорить о ГЭС Шурэн — то очень плохо, а если об Орхонском проекте — то получше, но тоже не очень. Видно было, что люди особо не заморачивались, просто скопировали куски из проектов ТЗ и вставили их в буклеты. А эти тексты не были адаптированы для людей без специального технического образования. Если же говорить о самой документации, то у нее тоже были недостатки, о которых мы еще в прошлом году весьма подробно писали в письмах по результатам слушаний в Кабанске. Монголы в ходе слушаний говорили, что учли семь замечаний из Кабанска. Их они учли, и дали по ним ответы. Но были еще замечания, которые сформулировали в письмах от администрации Кабанского района и от монгольских представителей международной коалиции «Рек без границ». Когда российская сторона писала эти замечания, то указывала конкретный пункт и конкретный параграф в ТЗ. Но ответы монголов иногда сводились к «спасибо, мы учтем» или «не наш вопрос, мы передадим все правительству Монголии». И в тех вариантах ТЗ, что они привезли, было невозможно увидеть, что они учли, а что нет. Были нарушены правила хорошего тона. На качестве вариантов ТЗ это сказалось существенно. Тем более, люди спрашивали, как монгольское население относится к этим проектам. Потому что очевидно, что проблемы, которые есть сейчас в Монголии, скорее всего, в скором времени, проявятся и у нас. Пусть и не в том виде, но примерно на одном и том же уровне.

Теперь о докладах и презентациях. Они страдали от односторонности. Но надо сказать, что сами докладчики не являются лучшими специалистами в этих темах на родине. Их основное достоинство было в том, что они умеют говорить по-русски. Те, кто по-русски говорил плохо или не говорил вообще — были больше в теме. Поэтому на все вопросы приходилось отвечать именно им, но уже из зала и через переводчика. Хотя и они на большинство вопросов отвечали: «исследования покажут». По правилам Всемирного банка перед составлением проекта ТЗ должны были пройти скрининговые исследования. Скрининги они проводили, но их качество, судя по презентациям, оставляет желать лучшего. И презентации носили односторонний характер, потому что там приводились количественные характеристики, которые выгодны только монгольской стороне.

— Самый яркий пример можете назвать? Что вам больше всего бросилось в глаза в докладах?

— Ну вот им задавали вопрос: «Как гидротехнические сооружения скажутся на стоке Селенги?». И доктор Ендонгомбо, отвечая на него, приводил параметры только Орхонского проекта — меньше 1%. Но это ведь один из трех проектов! То есть он и не лгал вроде, но не договаривал точно. А ведь если будут построены и ГЭС Шурэн, и ГЭС Эгийн-гол, то сток рек уменьшится в период наполнения водохранилищ не только на один процент. Особенно если еще учитывать сезонные колебания стока, ведь он летом и зимой может отличаться в десять раз.

Еще один минус — это отсутствие в презентациях информации о параметрах ГЭС Эгийн-гол. Хотя это самый крупный проект из трех. Да, он формально не входит в программу MINIS, но он прописан в блоке РЭО в разделе кумулятивной (совокупной) оценки. То есть в ТЗ эта станция упоминается, но в презентациях о ней ничего не говорилось. Также не было никакой информации о том, как работают те небольшие ГЭС, что уже построены на западе Монголии. Проектировали и строили их тоже китайцы, и там были допущены промахи, которые не позволили этим проектам заработать. Ниже по течению вода вообще перестала идти, из-за чего многие монгольские скотоводы разорились и им пришлось переехать в Улан-Батор. Часть из них пополнила ряды зеленого движения, потому я знаю эту информацию, что называется, из первых уст.

— А с точки зрения восприятия, на ваш взгляд, не слишком ли были сложны презентации для аудитории?

— Да, презентации не были рассчитаны на широкий круг людей. Термины больше подходили для офисных работников, нежели для всего населения. Поэтому презентации оставили у меня тяжелое впечатление. Но надо отдать должное, что они пытались их немного совершенствовать по ходу слушаний. Но это у них не особо хорошо получалось. Видно было, что они старались, но… Зачем было делать слайды настолько непонятными, ведь они прекрасно знали, куда едут и кто это будет слушать? С моей точки зрения, это говорит о том, что люди, которые делали эти презентации, слабо представляют, как следует работать с аудиторией. Я представляю, если бы они делали такие же презентации в Монголии. Эффект от них был бы еще хуже.

— Им надо было больше рассказывать про то, что конкретно ждет людей?

— Ендонгомбо пытался перестроиться, Цэцгээ — тоже. Но все они использовали кучу терминов, вроде ОВОС, РЭО, СП, которые людям от сохи ни о чем не говорят. Причем они использовали и управленческий сленг, который народ вообще никогда не слышал. Поэтому качество презентаций оставляло желать лучшего.

— Перейдем к спикерам. Как вы оцениваете подбор людей, что приехали?

— У молодого и среднего поколения монголов с русским языком все очень плохо. Может, это была вынужденная мера — пригласить именно Бадраха в качестве главного модератора. Он старался и соблюдал дипломатический этикет, пытался наладить контакт с аудиторией. Он мне сам говорил, что устал от русского языка, долгое время не говорил на нем. Ему можно только посочувствовать, тем более что он уже давно на пенсии. Организаторы могли подобрать и другого человека. Но, видимо, они хотели, чтобы модератор был статусный. Генеральный секретарь Национального водного комитета — звучит ведь, правда? Хотя по сути этот комитет — общественная организация. Возможно, подобрали бы людей помоложе, пусть и с переводчиками — и все прошло бы намного лучше.

— Если говорить о проблемах, которые люди озвучивали. Может, вы что-то новое услышали в ходе слушаний?

— Для меня новым было то, что люди подняли проблему эпизоотии. Мы как-то об этом не думали, хотя трупы умерших животных по реке из Монголии к нам и приплывали. Это был результат падежа скота в зимний период (они называет его «зуд»), когда выпадет много снега и животные корм достать не могут. У монголов не принято хоронить животных в долинах рек, сказал нам здесь Бадрах. Но очевидно, что, скорее всего, они где умирали, там и лежали, а потом, когда наступало половодье — их смывало в реку. О скотомогильниках и качественных захоронениях говорить не приходится. Помню, я однажды в Монголии спрашивал у чабана, пасущего скот в той местности, где хотят построить ГЭС«Шурэн» (это длинный горный хребет у Селенги, поэтому плотину там выгодно поставить): «Где вы скот хороните?» Но он не понял вопроса. Когда там через переводчика ему на пальцах объяснили, он ответил, что, дескать, тут вот и закапываем. А это было метров 200 до берега Селенги. Поэтому я понял, что с местами захоронения животных там большие проблемы. И вряд ли эти места зафиксированы ветеринарной службой, хотя это все нужно еще уточнить.

— В целом же, по моим ощущениям, проблемы от засухи и маловодья крепко засели в умы местных жителей. На всех слушаниях говорили о высохших колодцах, пересыхании рек и тому подобном.

— Большая часть населения не понимает, что это циклические процессы. Маловодье, полноводье — это длительные периоды, от 30 и до 60 лет. Потому пенсионеры еще помнят, что реки были полноводные, а те, кто помоложе — уже нет, потому последние и считают, что, дескать, пришло глобальное потепление. На самом деле это просто очередной цикл, а не экологическая катастрофа.

Но всплывает масса проблем, которые имеют больше отношения к местным органам власти. Меня, например, очень удивила вот какая ситуация. Когда мы встречались с жителями сел, они все говорили, что у них вода уходит из колодцев, поэтому они вынуждены их постоянно углублять. Это, понятное дело, дорого. Я говорю: «Вы же можете обратиться в МЧС, в Роспотребнадзор, чтобы они проверили качество колодцев. И так как пересыхание — это не ваша вина, а природное явление, то вам могут помочь, выделить субсидии». На что люди ответили: «Мы не хотим». И объясняли это тем, что, дескать, в таком случае власти заставят из бюджета поселения выделять деньги на это или заключат договоры с компаниями, которые будут бурить новые скважины, и с них потом возьмут деньги.

— Не верят властям?…

— Просто они опасаются, и небезосновательно, что государство в ходе решения проблемы с колодцами навяжет людям какие-то услуги и заставит за них платить.

— Не странный ли страх?

— Отнюдь. Они рассуждают так: «Если я пожалуюсь, то они мне пробурят скважину, а потом заставят ее зарегистрировать и платить налоги». А так у меня есть колодец, но о нем вроде как никто не знает и никому нет до него дела. Поэтому все мои убеждения не были приняты, хотя засуха — это стихийное бедствие, которое редко бывает. МЧС объявляли даже предчрезывчайную ситуацию, хотя мы просили о ЧС. И там даже выделили деньги на бурение колодцев, а вот население стало отказываться. Для меня это было удивительно. С монгольскими ГЭС это никак не связано, конечно, но с подобной ситуацией что-то нам тут придется делать.

—Да, о колодцах люди много говорили. Монголов обвиняли. Эти страхи давно известны? Люди же не мыслят научными терминами, для них как: вода ушла, а когда ГЭС поставят, то она уйдет еще больше… Короче, монголы народные страхи вообще не учли?

— Я думаю, если бы они проинформировали свое население, то эти мифы стали бы им известны. Это главная ошибка, что они со своим населением не отработали — хотя и говорили, что проводили там аналогичные слушания. А у монгольского населения те же самые проблемы, к тому же там еще зона затопления потенциальная есть. У них только вот сильна пропаганда того, что нужно порвать с северным соседом, иначе Россия якобы рубильник дернет и оставит их без света. Это иррациональный страх, ну как и у нас с Америкой, например.

— В Бурятии, тем не менее, к монголам всегда было хорошее отношение. На этом простом, житейском уровне, вы не почувствовали никаких изменений в связи с темой ГЭС?

— По мнению многих участников общественных обсуждений, вместо помощи Монголии в комплексном развитии энергетической системы страны Всемирный Банк всемерно поощряет желание монгольских ведомств сосредоточиться на развитии только гидроэнергетики. То есть той отрасли, для которой в Монголии нет устойчивой природно-ресурсной базы и которая сопряжена с наибольшими рисками. В существующем виде проект не удовлетворяет положениям Конвенций о сохранении всемирного культурного и природного наследия, Рамсарской, Боннской и ряда других, и международных соглашений. Среди участников слушаний часто возникал недоуменный вопрос: «Каким образом обладающие богатейшим опытом сотрудники Всемирного Банка не сумели предотвратить возникновение противоречий и фактически усугубили конфликтную ситуацию между народами Бурятии и Монголии?».

Пока люди еще мало знают об этих ГЭС. Но опасения того, что маятник может качнуться в другую сторону, у меня, честно говоря, уже появились. Монголы вполне могут стать врагами. Но проблема у нас общая и решать ее нужно совместно. В Бурятии, кстати, отношения между двумя народами вообще расцвели именно в последнее время — ввели безвизовый режим, сразу увеличился товарооборот. Монголам стало выгодно приезжать к нам за покупками. Торговые сети быстро отреагировали и нарастили продажи.

На самом деле, проблема монгольских ГЭС — это продолжение проблемы наших российских ГЭС. Влияние российских ГЭС на Ангаре на Байкал Монголии известно и они с удовольствием проводят аналогии между ангарским каскадом и ГЭС на притоках Селенги. К сожалению, наши гидротехники исторически смотрят на реки не как на экосистемы, а как на водопроводные трубы. Стереотипы мышления у наших гидротехников и у монгольских совпадают. Частично это было выражено при выступлении гидролога в Кабанске, которое очень понравилось монголам — так как это было, пожалуй, единственное выступление не против ГЭС. Но это был взгляд гидролога, довольно узкий.

— Какие вы лично выводы вынесли из этих слушаний? Куда теперь тема монгольских ГЭС двинется?

— В этом вопросе велика роль Инспекционного совета Всемирного банка. Он может дать рекомендацию совету директоров Всемирного банка уже сейчас этот проект закрыть. В июне Инспекционный совет должен написать второй отчет о том, как идет исправление выданных ранее замечаний. В итоге он может назначить свою проверку — это самое большое наказание. В результате этой проверки они могут остановить проект. Они делают это крайне редко, но такое случается. И тогда монголам придется выделенные деньги возвращать, что отрицательно скажется на всей программе MINIS.

Сейчас принципиально важно, чтобы была назначена проверка. Они еще в прошлом году думали, что делать, но тогда решили продлить деятельность MINIS еще на год, до 1 сентября этого года. Но в июне уже нужно принять новое решение: еще на год продлить мониторинг или назначить проверку, а потом уже по результатам проверки подвести итог: закрыть проект или отпустить его в дальнейшее плавание. Мы считаем, что в этой части у MINIS — высокие риски выполнения этих проектов. Вся программа получается под угрозой, а это 25 миллионов долларов.

— Завтра в Улан-Удэ пройдет заключительное совещание. Ваш итог процесса?

— Во-первых, население Бурятии получило больше информации о проекте. Во-вторых, все — и власти в первую очередь — смогли выявить и другие, уже российские проблемы. И по ангарским ГЭС, и по колодцам, и по загрязнению рек, то есть органы власти получили дополнительную информацию, что такие проблемы у населения есть и они их очень волнуют. Это важно.

С точки зрения Монголии, мне кажется, монгольская делегация тоже много узнала о том, на какие моменты им стоит обратить пристальное внимание, чтобы проект не сорвался совсем. И им не пришлось возвращать 25 миллионов долларов Всемирному банку. Монголии нужно проработать альтернативные варианты развития энергетики — без строительства плотин и ГЭС. На мой взгляд, это в принципе позволит MINIS красиво выйти из сложившейся ситуации. Мне кажется, если они это поймут, то тогда риски того, что MINIS не будет реализован и придется монголам возвращать кредит, будут сведены к нулю Им нужно понять, что пока у них еще есть возможность провести Стратегическую экологическую оценку своих планов и программ, проработать альтернативы без ГЭС и плотин и завершить программу MINIS. И тогда дружба между Россией и Монголией победит, и все мы получим позитивный международный кейс, который прославит Монголию как цивилизованную страну.

Беседовал Александр Попов