Две стороны плотины СШГЭС

Поселок Черемушки живописно расположился на левом берегу Енисея на двух «террасах». Нижняя была застроена стандартными пятиэтажками еще в 1970-х, когда на Саяно-Шушенскую ГЭС приехала целая армия инженеров и гидростроителей (с 1978 года уже запускались и давали энергию первые агрегаты, но плотина все еще продолжала достраиваться). Коттеджи на верхней террасе появились уже в XXI веке — их построили себе те из первопроходцев, кто занял руководящие посты на СШГЭС, а также (лично или через членов семей) в ремонтных и вспомогательных службах, отделившихся от ГЭС в 1990-х в виде нескольких ЗАО.

С точки зрения безопасности поселок, конечно, надо было строить не ниже, а выше по течению. Угроза прорыва плотины скорее из области фантастики, но ведь и возможность того, что 200-метровый столб воды вырвет и подбросит 1400-тонную турбину, проектировщики и строители Саяно-Шушенской ГЭС тоже исключали, пока это не случилось 5 лет назад. С того дня обитатели нижней террасы глядят на коттеджи наверху из окон своих пятиэтажек с еще большей завистью: ведь туда, случись что, вода не достанет, а все, что внизу, она сметет с тем чудовищным ревом, который здесь у каждого так и стоит в ушах с того самого страшного дня — 17 августа 2009 года.

Спустя 5 лет в Черемушках кладут новый асфальт: как всегда, ждут Путина, который, по слухам, приедет лично нажать кнопку пуска последнего (как раз злополучного, второго) агрегата, что будет означать окончание восстановления СШГЭС. Еще весной предположительной датой торжества называли 30 сентября.

Но Путин не позволит себе приехать раньше, чем судом будет вынесен приговор: так же, как пуск последнего агрегата символизирует восстановление станции, этот приговор должен символизировать наказание виновных. В таких обстоятельствах судья В.Ю. Аушева (заместитель председателя Саяногорского районного суда) сама оказывается под давлением, сравнимым с мощью водяного столба: с одной стороны, потерпевших, требующих «крови», а с другой —  аппаратных сил, заинтересованных в скорейшем рапорте о том, что вопрос о виновниках трагедии «исчерпан».

* * *

Сразу после того, как трагедия на СШГЭС потрясла страну, Владимир Путин (в то время премьер-министр) стал спрашивать на совещании в правительстве (и недели не прошло), почему не установлены ее причины и виновники. В основу заключения комиссии Ростехнадзора (а ее возглавляли специалисты, занятые изготовлением турбин для ГЭС) были положены показания одного из датчиков 2-го агрегата. Этот канадский датчик, который не был штатным, указывал на какую-то нереальную, сравнимую с 6-балльным землетрясением, вибрацию злополучной турбины. Ту же версию: причиной разрушения шпилек агрегата стала вибрация — сразу же приняло следствие и поддержали потерпевшие, потерявшие родных при аварии (всего в тот день погибли 75 человек). Так под подозрением в преступлении при неосторожной форме вины (не предвидели последствий, хотя обязаны были и могли предвидеть) оказались в первую очередь те работники Саяно-Шушенской ГЭС, в чьи обязанности входил контроль за показателем вибрации.

40 следователей бригады СК РФ работали на ГЭС до декабря 2011 года, когда обвинительное заключение было направлено на утверждение в Генпрокуратуру РФ. Главным доказательством в деле стала экспертиза, которую провела организация, специализирующаяся на защите окружающей среды. Среди 18 экспертов не было известных специалистов по гидроэнергетике: следствие объяснило это тем, что все эти эксперты были так или иначе аффилированы с СШГЭС. Экспертиза проводилась еще в то время, когда лица, севшие потом на скамью подсудимых, проходили по делу как свидетели и в этом статусе не имели возможности заявлять ходатайства, отводы и формулировать свои вопросы перед экспертами.

Глава следственной бригады Шаран Эльсултанов направил в Генпрокуратуру обвинительное заключение по части 3 ст. 143 УК РФ: нарушение правил охраны труда, повлекшее смерть двух и более лиц. Но как раз в декабре 2011 года Госдума внесла очередное изменение в УК, и срок привлечения к ответственности по этому составу был снижен до 2 лет. На этом основании обвиняемые должны были быть освобождены от наказания по нереабилитирующему основанию. Но в феврале 2012 года генпрокурор РФ Юрий Чайка, к которому обратились с жалобой потерпевшие, лично дал указание переквалифицировать обвинение на статью 216 УК РФ, часть 3-я которой влечет наказание до 7 лет лишения свободы (со сроком давности привлечения к ответственности 5 лет).

Защита (а мы лишь восполняем невозможность для нее высказать свою позицию в СМИ) указывает на правовую неопределенность статьи 216 УК, которая говорит о «нарушение правил безопасности при ведении горных, строительных и иных работ». С одной стороны —  не ясно, что такое «иные работы», ведь к ним при желании можно отнести и мытье полов на ГЭС. С другой стороны —  обвиняемые утверждают, что никакие специальные и опасные работы в период, предшествующий аварии, на Саяно-Шушенской ГЭС не проводились: станция эксплуатировалась в штатном режиме.

Здесь может возникнуть вопрос для Конституционного суда, но у защиты есть и более очевидные требования. В процессе перепредъявления обвинения со ст. 143 на ст. 216 УК новое расследование не проводилось, главным доказательством осталось прежнее заключение экспертизы. Но если в рамках статьи 143 подсудимые, чувствуя некоторую более общую вину, были готовы мириться с тем, что их права задавать вопросы экспертам нарушены, то при более тяжком обвинении они настаивают на перепроверке выводов экспертов и их допросе в рамках судебного следствия.

Судья Аушева отказала защите в ходатайстве об осмотре разрушенного второго агрегата СШГЭС, который был перевезен в Саяногорск как вещественное доказательство, с участием экспертов в области гидроэнергетики. Видимо, она избегает «затягивать процесс» (Путин же вот-вот может приехать!). Обвиняемые между тем говорят об отсутствии сверхнормативной вибрации и ссылаются на показания других, при этом штатных, датчиков — а всего приборы постоянно фиксируют около 2000 параметров работы агрегатов. И у специалистов версий аварии вообще-то несколько.

* * *

Еще в августе прошлого года по ходатайству представителя потерпевших судья для «ускорения дела» назначила подсудимым «дополнительных защитников». Эти дублеры даже получили гонорары из казны за время, потраченное на ознакомление с делом (процесс был приостановлен), но затем заявили самоотводы: Адвокатская палата Хакасии и Адвокатская палата России настаивают на незаконности такого способа навязывать второго адвоката при наличии защитника по соглашению.

В начале августа нынешнего года, перед тем как процесс был отложен на время отпусков, судья установила 5-дневный график слушания дела с сентября (взамен 2—3 дней в неделю ранее). Доводы адвокатов о том, что этим будут нарушены права других лиц, которых они представляют в других процессах, — были отвергнуты.

9 сентября процесс возобновился, и по ходатайству обвинения двое из семерых подсудимых —  бывший директор СШ ГЭС Николай Неволько и замруководителя дирекции «РусГидро» по восстановлению Саяно-Шушенской ГЭС Евгений Шерварли — были заключены под стражу, так как во время отпуска они съездили (по работе) в Москву, в Питер и Новосибирск. До этого ни один из подсудимых ни разу даже не опоздал на процесс. Чтобы они уж точно не сбежали (таково формальное основание отправки в СИЗО), этих двоих еще и обрили наголо, и теперь хакасское ТВ перекрывает закадровые тексты об «адвокатах дьявола» кадрами бритых голов в клетке.

Это уникальные специалисты, работавшие на Саяно-Шушенской ГЭС с 1978 года до дня заключения под стражу (в том числе параллельно с судом), лучше их эту плотину не знает никто (не говоря уж о том, что это люди уже пенсионного возраста и не ахти какого здоровья). Только при них нельзя говорить, что ГЭС, может быть, вообще тут не надо было строить: она для них — родное дитя (рабочие все-таки относятся к плотине скорее как к механическому монстру).

Да, им есть о чем подумать и в чем покаяться. Себе-то топ-менеджмент СШГЭС установил зарплаты, сравнимые с западными, и это было бы хорошо. Плохо то, что у квалифицированных рабочих (многие из них выступают в суде как потерпевшие) зарплаты остались на весьма среднем уровне, а в последнее время еще и снизились. И да, по 2 миллиона рублей на семью, потерявшую сына или отца, — это еще мало, это недостаточно чувствительно для тех, кто забыл о живущих «на нижней террасе». Потому что в этот разрыв и обрушилась вода Енисея, и много чего еще может туда рухнуть. Это если смотреть исторически. Но это не язык Уголовного кодекса.

Юриспруденция — достаточно строгая наука, если употреблять ее не наспех, для затыкания дыр, для назначения «виновников» и отсечения тем самым настоящего разговора о причинах трагедии с участием настоящих специалистов. И дело вообще не столько в виновниках, сколько в причинах аварии. Очень жаль, что трагедия не объединила, а еще больше расколола живущих «по разные стороны плотины». Но использовать классовый гнев «нижних» для давления на суд — это умно ли? Что даст такой приговор жителям Черемушек, Абакана и Красноярска, расположенных ниже по течению, чему он научит всех нас?

«Новая газета»