Зона затопления Богучанской ГЭС: там, под водой, наша вечная память

Вынужденный переселенец из зоны затопления Богучанской ГЭС Иван Федорович Колпаков (1933 г. р.) – уроженец ныне затопленной деревни Костино на реке Кове, впадающей в Ангару. «В Костино остались лежать наши отцы, матери, – рассказывает 80-летний Иван Федорович. – Там, под водой, наша вечная память. А мы думали, что никогда оттуда не уедем, думали, что там и помрем, как наши родители…»

– Иван Федорович, расскажите о вашей истории переселения? Связана ли она со строительством Богучанской ГЭС?

– Конечно, связана. Я родился и вырос в Костино, прожил там до 36 лет, сейчас мне 80. На Кове (впадает в Ангару) стояло несколько деревень – Сизая, Уяр, Костино, Дворец. Переезжали в первый раз оттого, что колхозы обессилили, трудно было доставлять продовольствие до нас.

В следующий раз нас переселяли из старой Недокуры в новую. Мы были не особо-то рады, но что уж делать… Нам нужно на что-то надеяться. Я бы не хотел, чтобы затапливало деревни, я всю жизнь здесь прожил, в старой Недокуре провел почти 50 лет. Охота умереть здесь, на месте, дома. Вот и кладбище здесь недалеко, в паре километров отсюда. А у нас такое положение – недвижимое уже.

– Как жили в старой деревне?

– Отец с матерью приучали с детства к труду, и сейчас работаю в огороде, у меня стажу 48 лет. В Недокуре не было никакого производства, в основном лес валили. Я в деревне работал в колхозе, пахал поля, сено косил. Все болит у меня, все износилось, нет живого места. Когда учился в школе — шла война, и окончил я три класса. Брат погиб в 1943 году на фронте, долго плакали по нему. Обычно ангарские ребята на фронте отличались, хорошо у нас воспитывали, присылали благодарности за них.

– Чувствуете какие-то изменения с появлением нового водохранилища?

– В последнее время давление меня мучает, но ничего – терплю, работать надо. Может, затопление и влияет, а может нет, трудно сказать, просто мы не молодые уже. Зимой тянет изо дня в день сильный ветер, вихри поднимаются, деревья с корнями выдирает. Когда три года назад стали вываливать лес под Богучанское водохранилище, сразу ветра усилились. А это влияет на посадку картошки, все сроки, к которым привыкли – изменяются. Вода в Ангаре стала вонючая… Какое теперь молоко будет, коровы-то пьют оттуда…

– Местные охотятся, рыбу ловят?

– Рыбу ловят, а вот охотиться ребятам сейчас негде, все зимовья затопило уже. Да каждый год у нас тайга горит, зверь бежит, это оттого, что народ стал бесшабашный. Во всем виноваты люди, надо их убивать, особенно молодятник – только делают что курят да вино пьют.

– Вы что-нибудь вывезли из Костино при переселении?

– Да все забрали, что можно было, а дома заставили сжечь, скот да куриц увезли. Прялку, помню, сожгли, ничего не забрали, ушатик был, да развалился. Вот есть нож для добычи живицы, но это колхозный, не такой старый. Дома в Недокуре для переселенцев строило «К-100» (заключенные), большое поселение их здесь рядом было. А баню я сам срубил, топором одним. Раньше же дома как стояли – долго, одни умирали, другие заселялись. Но в общем жить мы здесь хуже стали, почти все отдавали колхозу.

– Расскажите про деревенские обычаи.

– В деревне праздновали обычные праздники – благовещение, пасху, радуницу. Собиралась обычно вся деревня. Маленькие праздники постепенно забывали, о них знали только старики. Особенно красиво праздновали троицу – красиво все было, собирались на берегу, варили кашу, украшали ветвями березы все вокруг.

А после переселения все праздники сразу исчезли. В старой деревне всегда пост соблюдали, родители набожные люди были – молились. Старики собирались в одну избу и разговоры вели, песни пели. Они старообрядцы были, на коленях молились, земные поклоны делали.

– Осталось что-то от старой деревни, кроме предметов?

– Да, несколько фото старого дома. (показывает фото отцовского дома). А в Костино остались лежать наши отцы, матери. Там, под водой, наша вечная память. Мы думали, что никогда оттуда не уедем, думали, что там и помрем, как наши родители…

Беседовал Платон Терентьев