Красноярский край: воспоминание о будущем

"Произошедшие с 1992−го по 2004 год структурные изменение экономики Красно­ярского края можно с полным правом назвать деиндустриализацией," – с горечью пишет Дмитрий Лапин в последнем номере журнала "Эксперт Сибирь". Предлагаем вашему вниманию полный текст этого материала:

Красноярский край — наиболее обеспеченный природными ресурсами регион России.

Из 70 нашедших промыш­ленное применение металлов в крае есть месторождения 63−х. Потенциальные энергетические ресурсы невероятны — 25 разведанных месторождений нефти и газа с не подсчитанными пока запасами, миллиарды тонн угля и киловатты гидроэнергетического потенциала. Море тайги. И население, которое работать пока не разучилось, а ранее приобрело навыки хозяйствования в экстремальных (по меркам остального цивилизованного мира) условиях.

Жить плохо и бедно при таких богат­ствах — задача трудновыполнимая, даже если очень стараться, поэтому в Красноярском крае в самую переломную эпоху социально-экономическая обстановка оставалась относительно стабильной.

Упал-отжался

Четыре года назад команда губернатора Красноярского края Александра Хлопонина разобралась с оставшимися вопиющими проблемами и обнародовала новую стратегию развития региона — Программу социально-экономического развития Красноярского края на период до 2010 года. Ключевая мысль документа — переход от сырьевой модели экономики к экономической, предусматривающей ориентацию на выпуск конечной продукции. Акцент делался на развитие лесо­перерабатывающих, машиностроительных, строительных и транспортных предприятий. Впрочем, несмотря на «ключевую мысль», гораздо весомей в стратегии все же оказались представлены перспективы роста на основе традиционных сегментов. Конечно же — энерго­сырьевых. Самыми масштабными выглядели реанимированные проекты 1980−х годов — освоение Ванкорской и Юрубчено-Тохомской нефтяных провинций, достройка Богучанской ГЭС и возведение энергоемких производств в зоне Нижнего Приангарья. А тут еще мировой рынок преподнес подарок — цены на основные экспортные продукты стали расти — сначала умеренно, потом совсем уж неприлично, делая крайне выгодными инвестиции в горнопромышленный и металлургический секторы. Благополучие продолжалось до середины текущего года. Живи и радуйся — за счет налоговых отчислений гигантов цветной металлургии региональный бюджет увеличивался не по дням, а по часам. Ведь в консолидированном бюджете Краснояр­ского края доля трех крупнейших отраслевых плательщиков — «ГМК «Норильский никель», «РУСАЛ-Красноярск» и золотодобывающей компании «Полюс» превышает 50%. При этом почти все другие крупные компании, наполняющие краевую казну (Красноярская железная дорога, энергетические предприятия), так или иначе зависят от положения дел в цветной металлургии.

К концу ноября 2008 года та же «большая тройка» из экспортной корзины очень подешевела. Мировой кризис пришел не только в финансовый сектор, но и в реальную экономику, и очень сильно отразился на металлургах. Пока движение вперед у них в целом сохраняется — по инерции. Нечто подобное было заявлено на ноябрьской пресс-конференции генеральным директором ГМК «Норильский никель» Владимиром Стржалковским. Но региональные власти уже оценили масштаб произошедшего и сделали соответствующие заявления. «Главное, в чем мы еще раз сегодня убедились — финансово-экономический кризис не изменит курса развития ни страны, ни отдельных ее регионов, — отметил Александр Хлопонин. — Да, потребуется корректировка способов решения стратегических задач. Но цели, заявленные в региональном документе «Стратегия-2020», останутся неизменными. Это диверсификация экономики Красноярского края, перевод ее на инновационные рельсы, а также повышение качества жизни каждого жителя региона. Кроме того, эти ориентиры приобретают в условиях нестабильности особую актуальность».

К сожалению, беда в том, что ни один крупный проект, упомянутый в стратегических планах, не закончен. Не успели. Времени было мало, да и раскачивались привычно долго.

Выбирать не из чего

Собственно, со времен ломоносовского «Могущество России Сибирью прирастать будет» никакой другой глобальной стратегии экономического развития не придумали. Центральное правительство (царское, союзное или федеральное) решало в отношении Сибири вообще и Красноярского края в частности принципиально одну задачу — как бы половчее использовать имеющиеся ресурсы. Однако чтобы не возвращаться больше к историческим аналогиям, отметим — лучше всего «осваивать богатства Сибири» получалось в 1950−е – 1980−е годы. Почему? Потому что делали это системно и профессионально, используя все имеющиеся возможности. Политическое руководство страны четко понимало, что каждый вложенный в Сибирь рубль отольется червонцем.

Первые сколько-нибудь детально проработанные планы «развития производительных сил Восточной Сибири» относятся к работе комиссии ГОЭЛРО в 1920–1921 годах. Например, профессор Август Вельнер (доктор технических наук) в начале 1920 года представил в Государственную комиссию по электрификации России доклад «Водные силы Ангары и возможности их использования», где можно прочесть о каскаде ГЭС на Ангаре и о создании на базе дешевых энергоресурсов электрометаллургических и химических предприятий. Знакомо, не правда ли? Более подробные планы освоения ресурсной базы Енисея и Приангарья относятся к 1929 году — над «ангарской проблемой» тогда работали лучшие умы Госплана и Академии наук СССР. На практике эти разработки были реализованы в 1950−х – 1960−х годах, когда в Восточной Сибири — в Красноярском крае и Иркутской области — появилась мощнейшая индустриальная база. Уже тогда применялись не самые простые, но эффективные с точки зрения энергетической отдачи и транспортной логистики решения. Как пример — строительство гигантских центров цветной металлургии в составе ГЭС и алюминиевых заводов.

Времена изменились. На мобилизацию интеллектуальных, трудовых и финансовых ресурсов одной шестой части суши рассчитывать больше нельзя — поскольку плановой экономики больше нет, и государство только пытается восстановить контроль над стратегическими отраслями. Закачивая государственные деньги, отрасли и предприятия почти начисто лишаются рыночного прагматизма.

Семь лет назад автору этих строк посчастливилось делать интервью с одним из тех, кто определял развитие производительных сил СССР — с бывшим первым секретарем Красноярского крайкома партии Владимиром Долгих. Запомнились его слова: «В советское время по Красноярскому краю были приняты фундаментальные решения, и планирование велось на длительную перспективу — минимум на 30 лет. Причем оно было ориентировано на комплексное развитие производительных сил края, для чего в конце 1960−х – начале 1970−х годов появились соответствующие возможности. К тому времени уже создали могучую энергетическую базу — Красно­ярскую ГЭС, Назаровскую станцию, начиналось возведение Саяно-Шушенской ГЭС, проектировалась Богучанская. Красноярский край стал краем огромных энергетических мощностей и колоссальных экономических возможностей. На этой основе планировалось не только добывать, но и от начала до конца перерабатывать природные ресурсы. Так выстраивались целые отрасли, где было занято огромное количество людей…»

Еще раз оглянуться назад

Произошедшие с 1992−го по 2004 год структурные изменение экономики Красно­ярского края можно с полным правом назвать деиндустриализацией. Высокотехнологичные промышленные предприятия и проектные институты, за редким исключением, «упали».

Потеряны были не просто отдельные производства — в крае исчезли целые отрасли промышленности. Другие сохранились, но имеют сейчас совершенно не сравнимые с былым объемы выпуска продукции. Конечно, о некоторых потерях грустить даже неудобно — так, по данным краевого комитета государственной статистики, в 1990 году в Красноярске выпущено 327 тыс. телевизоров. Сейчас на месте цехов телевизорного завода торгово-развлекательный комплекс. Конечно, сегодня никакой рыночной конкуренции телевизоры «Рассвет» не выдержали бы. Но ведь вовсе не они были основной продукцией предприятия. Видимо, если понадобится восстановить серийный выпуск отечественных систем спутниковой и тропосферной связи, узлов для командно-измерительных комплексов, придется подыскивать другую производственную площадку. С учетом роста федеральных расходов на оборону потеря такого завода кажется, по меньшей мере, ошибкой.

Еще более печальна судьба черной металлургии Красноярска. Она была представлена сравнительно небольшим (300 тыс. тонн стали в год) заводом «Сибэлектросталь». Да, миллионы тонн рельс или труб могут делать другие металлургические гиганты, а вот инструментальные или прецизионные стали для оборонки придется теперь покупать где-нибудь «за бугром».

Но самые большие, практически невосполнимые потери, понесли в Краснояр­ском крае химическая отрасль и легкая промышленность. Напомню — с 1942 года по конец 1960−х на правобережье был создан единый технологический комплекс предприятий: от старейших ЦБК и гидролизного завода до сравнительно нового завода резинотехнических изделий. То есть из бросового древесного сырья последовательно получали целлюлозу, спирт, синтетический каучук, а также химическое волокно, в том числе дорогой портьерный шелк и шинный корд, бумагу и так далее — 17 видов только основной продукции. Стоило разрушить кооперационные цепочки между предприятиями — отрасль упала, сохранившись лишь фрагментарно. С позиции сегодняшнего дня многие применявшиеся технологии кажутся устаревшими — они низкорентабельные или экологически небезопасные. Но ведь модернизировать их толком не пытались — новым собственникам проще оказалось заводы закрыть, оборудование сдать в металлолом, а помещения в аренду. Восстановить заново химический комплекс — практически невыполнимая задача. Хотя в Красно­ярске, Лесосибирске проблема утилизации отходов лесопереработки давно уже стала вечной. В лучшем случае опилки будут перерабатывать в топливные пеллеты.

В 1990 году в структуре промышленного производства Красноярского края на цветную металлургию приходилось (в сопоставимых ценах) 38%, на машиностроение — 14%. В 2004−м цветмет — 68%, машиностроение — 7%. Реализуемые сейчас проекты (которые уже изрядно тормозят) после запуска данную структуру поменяют мало. А в перспективе — вновь проекты ГЭС, горнодобывающих комбинатов, металлургических заводов. Причем под разговоры об инновациях целые сегменты индустрии технологически заморожены.

Наращивание валовых показателей при тиражировании старых технологий — путь в никуда. Новации отдельными фрагментами уже есть, причем уровень их — всему миру на зависть. Но системой изменение сырьевого варианта пока не стало. Решение этой задачи сделает качественное изменение экономики Красноярского края необратимым. И тогда мы точно не будем иметь ни единого шанса жить плохо и бедно.

Дмитрий Лапин, "Эксперт Сибирь"