"Река жизни" Сергея Мирошниченко: победа ГЭС над народом

Режиссер документального кино Сергей Мирошниченко снял новый фильм ”Река жизни” – о путешествии по Ангаре, по дну будущего водохранилища Богучанской ГЭС. Фильм впервые показали  на 2-м Славянском литературном форуме ”Золотой витязь” в Туле.  С режиссером картины беседует обозреватель Ольга Клячина:

Ольга Клячина: Летом 2009 года три человека отправились в путешествие по Ангаре. Это были писатель Валентин Распутин, критик Валентин Курбатов и издатель Геннадий Сапронов. Они ехали проститься с рекой, на которой строились одна за другой плотины для будущих гидроэлектростанций. Режиссер Сергей Мирошниченко сопровождал литераторов на протяжении всего пути. Уже тогда, во время съемок, на сайте ”Plotina.net”, который восстает против строительства плотин, писали об этой поездке и с нетерпением ждали фильма. О том, как съемочная группа Сергея Мирошниченко оказалась на Ангаре, рассказал сам режиссер.

Сергей Мирошниченко: У меня был хороший друг – издатель Геннадий Сапронов. Он издавал очень многих интересных людей, таких как Анненский, Золотусский, Астафьев, Абрамов, Распутин в том числе. Письма Астафьева вышла переписка – это последнее издание, что он успел сделать. И он мне позвонил в мае и сказал: ты знаешь, мы в июне едем в такую интересную поездку по Ангаре, прощание с Ангарой, потому что там строится каскад плотин, окончательно который закончит существование в тех берегах, в которых она существует. Мы как-то быстро собрались и поехали группой.  Это были два оператора – Сачков, Ермолин, продюсер Ангелина Голикова и мой соавтор Анна Тархова. Снимали где-то 10 дней всего, но сутками практически.

Ольга Клячина:  По ходу действия литераторы, а вместе с ними и зрители, встречаются со многими людьми – жителями деревень. Пьяные, несчастные, балагуры, оптимисты, трудяги и лентяи – все они очень разные. Важно, что в фильме, с одной стороны, дано слово им, а с другой,  о своих впечатлениях говорят три главных героя картины – Распутин, Курбатов и Сапронов.

Сергей Мирошниченко:  Они все три героя – это три характера различных, и вообще – это триада такая литературная: критик, издатель и писатель. Каждый из них, из этих героев играет свою роль. Она ярко выраженная. И без одного из этих героев не будет существовать и другой. Потому что если бы не было Курбатова, не было бы и такого Распутина в этой картине. Обычно Валентин Григорьевич замыкается в себе, интервью такое скупое, он сосредоточен. Это совсем другое: здесь он в среде, в жизни. Это Cinйmavйritй– это кино, где камера следует за героями, это такое вот сплошное кино.

Ольга Клячина:   Валентин Распутин читает в фильме авторский текст. Вот отрывок из него.

Валентин Распутин: Почему так тянет смотреть на запустение и разор? Что в русской душе такого, что жаждет она запустения, почему мы так любим быть возле края жизни и заглядывать в могилы? Заглядываем, чтобы окончательно столкнуть туда всю свою нажить,  или, напротив, почти из небытия вернуть и воскресить?

Сергей Мирошниченко: В конце они приезжают на могилу к Астафьеву, каждый из героев имеет с Виктором Петровичем свои взаимоотношения, и они были иногда острыми, иногда конфликтными, но тем не менее когда мы приезжаем на эту могилу, каждый из них там высказывается – это конец почти картины. Когда  я монтировал кино, мне приснился сон, мне приснился Виктор Петрович Астафьев – одноглазый такой, прищуренный глаз, ранение на руке – у него такое было страшное ранение от войны – и он меня вдруг спрашивает: ”Что, опять про писателей снимаешь?” Я говорю: ”Ну да”. ”Про кого?”. ”Про Распутина, Курбатова, Сапронова”.  Он так постоял, постоял, потом говорит: ”Ну конечно! Это судья народа, адвокат народа и сам народ”.  И я проснулся в этом. Это настолько было для меня потом ключом к картине! Конечно, это не совсем так впрямую. Но у каждого была своя определенная роль, которую он сам выбрал себе в этом путешествии: был суд, была защита и был народ. Вот кто посмотрит картину – вот пусть отгадает, кто из них кто. А спустя два дня Гена умер, и я съездил потом на похороны его. Поэтому получилось так, что по ходу моей картины умирает мой один из героев, который меня и позвал туда.

Ольга Клячина:   ”Река жизни” – картина о гибели деревни, о страдании бесприютного народа, который вынужден переселяться из-за строительства гидроэлектростанции, оставляя воде могилы своих родственников – картина отчаянная и горькая. Первая ее часть называется ”Мертвая вода”, а вторая – ”Живая вода”. Фольклорист Владимир Пропп так объяснял значение мертвой и живой воды в сказках: ”Мертвая вода героя как бы добивает, превращает его в окончательного мертвеца. Только теперь он — настоящий умерший, а не существо, витающее между двумя мирами, могущее возвратиться вампиром. Только теперь, после окропления мертвой водой, эта живая вода будет действовать”. В самом фильме живой воды много: река снята очень красиво. Она полноводна, богата, мощна. В ней качаются облака и поблескивает солнце.

Сергей Мирошниченко: Картина получилась не столько об экологии, хотя это присутствует и это видно, а об исчезновении носителя слова народа. На их глазах, они ехали по дороге, смотрели, и так получалось, что становилось все более и более ясно, что тот народ, который писал Распутин, который описывал в своих произведениях Астафьев, во-первых, его больше нет, а если и есть – то это какие-то зернышки. То есть это совсем другое население, которое не связано корнями со своей почвой, к тому же вся система отношения к этому человеку сделала так, что он и не держится корнями за это место, потому что, собственно говоря, меняется ментальность этого человека. И вот это огромная трагедия, которая захватывает всю территорию России.  Корневые люди как таковые – они постепенно уходят. Там есть народ, но этот народ поставлен в такие условия, что он должен уйти. Зачем нам эта победа над народом, которого уже нет? Это пиррова будет победа.

Ольга Клячина: Когда смотришь документальной фильм о деревне, вспоминается классика  жанра – многосерийный ”Лешкин Луг” Алексея Погребного. Он снимался с 1990-ого по 2000 год – и стал свидетельством умирания крестьянской жизни. Глава семьи Орловских, за которой на протяжении всех этих лет наблюдал режиссер, мечтал о будущем русского фермерства, а в конце фильма он говорит: ”У России нет врагов, кроме самих себя”. Прошло десятилетие – и Сергей Мирошниченко показал, что все это время умирание продолжалось.

Сергей Мирошниченко: Недавно был разговор с одним человеком, который участвует в создании Сколково. Он меня спросил: а почему ты такой режиссер, который все время ищешь вот эту трагедию? Вот мы так много делаем всего. Вот мы строим Сколково, это же будет особая зона интеллекта, мы же делаем, мы развиваем, выдвигаемся вперед, смотрим в будущее. Ну, мне было легче ему с точки зрения языка компьютерного. Я ему сказал: существует материнская плата, и какие бы ты нанотехнологические вещи не изобретал, если материнская плата разрушена, то ничего не соединяется. Сейчас на данный момент материнская плата отсутствует, поэтому я думаю, что фильм глубинно о том, нужна ли эта материнская плата нам? Если она не нужна, то в принципе ни на какие имперские установки мы тоже не имеем права. Для кого они – эти установки? Для населения – ему это уже не нужно. Для круга молодых людей с интеллектом – им тоже это уже не нужно.

Ольга Клячина: Мы видим небо – и камера движется вниз, где лязгают, гремят и стучат подъемные краны. Строится Богучанская гидроэлектростанция, которая становится в фильме монстром, разрушающим все на своем пути. Есть в картине и хроника трагедии на Саяно-Шушенской ГЭС. По случайному совпадению она произошла в то же лето, когда снимался фильм.

Сергей Мирошниченко:  В Распутине присутствует вот эта генетическая память, которую он собирал в себе, память, когда человек с природой жил вместе, вот он помнит эту ситуацию, когда человек был сбалансирован с природой. Вот то, что я вижу. Вот ты плывешь и видишь по берегам ну просто красавицы-реки – это фантастически бездарное отношение к местам. Может быть, это идет от того, что вырабатывается такое отношение пришельца.

Ольга Клячина: Сергей Мирошниченко рассказал о своем отношении к Валентину Распутину.

Сергей Мирошниченко: Ну это выдающийся писатель – это я так считаю.  За прошлый год самая издаваемая книга в Америке, – это ”Сибирь, Сибирь” Распутина -  перевод. Я видел десятки переводов. От турецкого, китайского, корейского, японского – колоссальное количество изданий. Не случайно он номинировался но Нобелевскую премию. Его убеждения менялись, и те убеждения, которые он высказывает сейчас и во время картины, я бы назвал социал-демократические. Он не коммунист, он не собирается утопические все системы строить, но защищать население от произвола, который переходит все границы: где люди тебе принадлежат, суды, земля, воздух, реки, плотины – все принадлежит тебе,  и ты можешь делать все, что ты хочешь. Именно потому что у нас нет такой группы людей, которая бы исповедовала – большой группы, систематизированной – которые бы исповедовали не коммунистические идеи, а социал-демократические, за которыми бы молодежь пошла, я уверен. И Распутин – государственник, конечно. Я к нему отношусь с интересом, я, наверное, немножко других взглядов, я не верю в эту утопию до конца, но я хочу иметь это мнение, чтобы мы вели диалог. Я устал от монолога.

"Радио Свобода"