Авария на СШГЭС – следствие безграмотного управления

История с катастрофой на Саяно-Шушенской ГЭС (СШ ГЭС) далека от завершения. Наверняка после следствия будет и суд, но наказание виновных — дело не самое близкое. Тем, какие уроки власти надо извлечь из случившегося, где еще нас поджидают “узкие места” и что надо делать, рассказал экс-замминистра РФ по атомной энергии доктор технических наук Булат Нигматуллин.

— Булат Искандерович, комиссия Ростехнадзора огласила итоги своей работы. Глава ведомства назвал экс-руководителя РАО “ЕЭС” в числе тех, кто создал предпосылки для катастрофы на Саяно-Шушенской ГЭС. Чубайс в ответ сказал, что он, образно говоря, “не мог поступить иначе”…

— Я ничуть не удивлен. Это в духе нынешней практики. Я хорошо помню, как на одном из заседаний правительства в 2002 г., где обсуждался закон о реформе электроэнергетики, бился, отстаивал свое мнение замминистра энергетики Виктор Кудрявый, настоящий профессионал и мужественный человек. Как пытался заткнуть ему рот Михаил Касьянов, бывший тогда премьером. Виктор Васильевич единственный из присутствующих мог объективно оценить риски возникновения тяжелых аварий — он во всеуслышание заявил премьер-министру: “В случае реализации реформы электроэнергетики по Чубайсу будут очень серьезные аварии или катастрофы на энергообъектах с жертвами в десятки и сотни человек, и вы за это будете отвечать. Чубайс будет говорить, что действовал по поручению правительства”. Кудрявого не поддержал тогда даже непосредственный начальник — министр энергетики И.Юсуфов… 

Сегодня необходима объективная правовая оценка роли и бывшего руководителя РАО “ЕЭС” экономиста А.Чубайса, и танкового генерала К.Пуликовского, три года возглавлявшего Ростехнадзор, и нынешнего главы этого ведомства — юриста Н.Кутьина в случившейся катастрофе. Если этого не произойдет, мы не сможем создать необходимую защиту от варварской эксплуатации сложных технических объектов, и аварии на электростанциях, включая АЭС, химических и оборонных предприятиях, трубопроводах и транспортных магистралях будут следовать по нарастающей. 

— Сейчас многие сравнивают СШ ГЭС и чернобыльскую трагедию…

— Прошло больше месяца с того дня, как страна лишилась 75 энергетиков. Потеряно 6,4 ГВт энергетических мощностей (электроэнергии). На восстановление ГЭС, по самым скромным оценкам экспертов, понадобится от трех до пяти лет и 40 миллиардов рублей. Плюс стоимость непроизведенной, нереализованной электроэнергии — около 50 млрд. руб. Повышение тарифа для потребителей — это еще около 40 млрд. Итого за считаные секунды страна потеряла 130 млрд. По масштабам разрушений и выбросу энергии они сопоставимы. 

Сходно и поведение некоторых персон. РУСАЛ и “РусГидро” устроили публичную перепалку. Авария на Саяно-Шушенской ГЭС послужила поводом для очередного конфликта между ближайшими бизнес-партнерами и соинвесторами по проекту Богучанской ГЭС. РУСАЛ фактически публично обвинил “РусГидро” в необязательности и уклонении от договорных обязательств. “РусГидро” в свою очередь напомнило о многомиллионных долгах РУСАЛа за электроэнергию. Гидроэнергетики ищут, с кем разделить убытки и ответственность. 

По словам Николая Ивановича Рыжкова, на заседании Политбюро от 3 июля 1986 года Минсредмаш, Минэнерго, Академия наук тоже пошли “стенка на стенку”: препираясь, затеяли свару. Стенограмма того памятного заседания помимо прочего сделала достоянием гласности факт 104 инцидентов за 11-ю пятилетку на Чернобыльской АЭС. Сейчас перечитать эту стенограмму более чем полезно. 

“Горбачев: Вы меня удивляете. Все, что на этот час собрано по Чернобылю, приводит к единственному выводу — реактор надо запретить. Он опасен. А вы защищаете честь мундира.  

Мешков (первый заместитель министра, Минсредмаш): Нет, я защищаю атомную энергетику.  

Горбачев: Министерства и все научные центры оказались вне контроля. А кончилось провалом.  

Мешков: Нельзя строить по блоку в год. Ибо это значит — аврал. Отсюда и качество оборудования, и безопасность.  

Шашарин (заместитель министра, Минэнерго): Очевидно, первые очереди Смоленской, Курской и двух Ленинградских АЭС надо закрывать. Реконструкции они не подлежат…  

Славский (министр, Минсредмаш): Мы совершили рукотворный взрыв. Зачем нужен был этот дурацкий эксперимент?.. Пожарники погибли из-за некомпетентности. …Реактор хороший, долговечный. Но что же они сделали?! Ведь взялся за эксперимент районный инженер, который не имел права это делать. Турбина на Ленинградской АЭС дефектная, вал турбины с трещиной. 6000 оборотов в минуту. Взрыв — и все разнесло бы! Требовалось 26 графитовых стержней, а их было пять. Разные академики и профессора галиматью пишут о причинах аварии.  

Майорец (министр, Минэнерго): В 1975 г. аналогичная авария была на Ленинградской АЭС. Не изучили ее. В 82-м то же было в Чернобыле, хотя выброса не произошло. И опять не изучили. Этот реактор не отвечает правилам и никогда не будет соответствовать требованиям безопасной эксплуатации даже при идеальном его содержании. Рано или поздно такое с ним случится. Александров говорит: можно доработать. А пока как быть? А если появится Герострат? Нельзя оставить то, что случилось, без наказания.  

Бобков (КГБ): Диверсия исключается. Но беспечность, неграмотность, неготовность поражают. Люди не знали, с чем они столкнулись. Нельзя отдавать судьбу атомной энергетики в руки одного человека. Опасность АЭС еще и в том, что и там главное — выполнить план любой ценой, в ущерб безопасности, за ее счет… как на обычном заводе у нас…  

Горбачев: Брюханов допустил грубые ошибки, преступную халатность… Исключить из партии. Неудовлетворительно работает Минэнерго… Шашарину объявить строгий выговор. Зам. директора Института энергетического машиностроения Емельянову — выговор и освободить от работы. Майорцу, министру, выговор. А вообще-то снять бы с работы. Атомнадзор проявил себя плохо. Председателя снять. Обратить внимание Славского на то, что игнорировал предупреждение ученых. Мешкова, который пришел на Политбюро с совершенно безответственными вещами, не стал бы держать на этой должности. Академику Александрову — обратить внимание на его вину во всем этом деле. Конкретные дела на других уровнях передать в КПК. И пусть свое слово скажет прокуратура”.

Дефицит профессионализма

— Да, всем сестрам, что называется, по серьгам…

— Посмотрите, как жестко ведет себя Горбачев, которого упрекали в мягкотелости. Кадровые решения тогда последовали незамедлительно. Директора Чернобыльской АЭС Брюханова привезли в Москву прямо с Припяти. В августе его арестовали. При этом выяснилось, что он в процессе ликвидации уже получил 250 рентген (при санитарной норме для работника станции 5 рентген в год). Судили его вместе с пятью сотрудниками — главным инженером, его замом, начальниками смены и цеха, а также инспектором Госатомэнергонадзора. Директору, главному инженеру и заму главного инженера дали по десять лет. Оргвыводы были сделаны в отношении и министров, и академиков. Первый замминистра Минсредмаша А.Мешков и замминистра энергетики и электрификации Г.Шашарин были уволены с должностей. Министр Е.Славский и президент АН СССР А.Александров также вскоре ушли с руководящих должностей. Александров мучился этой виной до конца жизни. 

А сейчас достаточно отрапортовать: “я отвечаю за все, что было в отрасли при мне” — и сидеть дальше как ни в чем не бывало. 

Но теперь уже все понимают: авария на СШ ГЭС является следствием десятилетнего безграмотного управления энергетической компанией. Это и есть истинный “крест Чубайса”, обольщавшего страну планами реформирования электроэнергетики. В этой связи вспоминается академик В.А.Легасов, который за два года до Чернобыля подписался под заявлением о том, что “атомная энергетика может служить эталоном безопасности”. Во вторую годовщину Чернобыля, 27 апреля 1988 года, Валерий Алексеевич, одним из первых вылетевший к месту аварии и много сделавший для понимания ее причин, покончил с собой. 

— Крови жаждете, Булат Искандерович? Наверное, напрасно. Не зря же в свое время гуляла шутка, что у “птенцов гнезда Гайдара”, которые называли себя камикадзе, даже если они пытались сделать себе харакири, в лучшем случае получалась хакамада…

— Да не в крови дело, Саша, а в ответственности и профессионализме. Чубайс и его команда, если говорить о качествах собственно управленцев, вполне приемлемы. Но для управления высокотехнологической отраслью этого далеко не достаточно. И цели стратегические были поставлены неверные, отсюда ошибки в реформировании электроэнергетики и в прогнозе ее развития. Об этом можно судить по разработанной под руководством А.Чубайса и С.Кириенко “Генеральной схеме размещения энергообъектов до 2020 гг.” — вздорной по целям, практически нереализуемой по существу и с претенциозным названием “План ГОЭЛРО-2”. Реформа электроэнергетики разрушила существовавшую систему, но адекватной замены ей не предложила. И речь уже не только о гидроэнергетике.

Ведь если сравнить команду Чубайса с командой Кириенко, которая сегодня возглавляет Росатом, — первые на две головы выше. К сожалению, отрасль, которой они сейчас управляют, еще более опасна, чем обычная энергетика, и там все неблагополучия могут вылезти самым вопиющим образом. 

Правительство планирует активное развитие ядерной энергетики, что неизбежно потребует принципиальных изменений в конструкции реакторов и проектах АЭС. А заявленная Росатомом программа развития сохраняет и совершенствует те качества, которыми как реакторы, так и АЭС в целом обладали и 20—30 лет назад. Несмотря на ужесточение норм безопасности, возможность тяжелых аварий сохраняется. 

— Так что же, опять упираемся в человеческий фактор?

— Я бы сказал, не столько в человеческий, сколько в кадровый, с позиций профессионализма. В США президент призвал к руководству Департамента энергетики (DOE — аналог российского Минэнерго вместе с Росатомом) нобелевского лауреата по физике Стивена Чу. В России ядерной энергетикой, на которую делает ставку правительство, руководит Сергей Кириенко. На ключевые должности в атомной отрасли он расставил таких же некомпетентных людей, руководствуясь, видимо, только показателями личной преданности. Среди них — господа Травин, Обозов, Щедровицкий и иже с ними. 

В отношении к ядерной отрасли нам есть чему поучиться у наших западных коллег. Например, председатель американского аналога Госатомнадзора — Комиссии по ядерному регулированию США (US NRC), назначаемый прямым указом президента США, представляет ежегодный публичный доклад о состоянии атомных объектов. Хочу напомнить, что доктор Д.Кляйн, возглавляющий NRC, является известным специалистом в области ядерного машиностроения, а нынешний председатель NRC Г.Яцко имеет докторскую степень по физике. 

Надо понимать, что любой значимый инцидент на АЭС может поставить крест на развитии атомной энергетики, а это означает существенное снижение конкурентоспособности нашей страны. 

— Булат Искандерович, вы уж как-то чересчур пугаете…

— Да? Вы так думаете? Так знайте тогда, что в 2000 году на нескольких атомных станциях имел место целый ряд нештатных ситуаций и инцидентов. И мне тогда пришлось взять под личный контроль программу выполнения мероприятий по повышению безопасности АЭС, а также резко усилить роль генеральной инспекции концерна “Энергоатом” и ввести должности главных инспекторов АЭС с полномочиями, равными главным инженерам. И это при тогдашнем независимом Госатомнадзоре, возглавляемом Юрием Вишневским. Сегодня нет ни независимого Госатомнадзора, ни жестко функционирующей внутренней инспекции. 

Нужно менять систему. Причем не изобретать очередной велосипед, а построить ее, опираясь на трех известных всем китов — компетентные профессиональные кадры, от первого лица до рядовых специалистов на АЭС, независимый государственный надзор, информационная открытость, лицензирование и честная конкуренция при выборе поставщиков оборудования и услуг по ремонту.

“Ну как не порадеть родному человечку?”

— Это вы к тому, что вице-премьер Игорь Сечин сказал об аффилированности некоторых структур по ремонту ГЭС с руководством ГЭС?

— И не только. За пятнадцать лет мы извратили те позитивные ориентиры, к которым стремились во время перестройки. Конкуренция идей, интеллекта, услуг, продукции подменена конкуренцией близости к административному ресурсу и сдобрена безудержной жадностью. В результате деградируют наука, оборонка, производство скоро уже не будет способно даже повторять западные образцы, а о безопасности вспоминаем только после тяжелых аварий. Такая аффилированность буквально повсюду. Но еще беспокойнее становится, когда знаешь, что она есть и в атомной энергетике, и понимаешь, чем это чревато. 

Как распределяются подряды на поставку оборудования на объекты повышенной опасности, иллюстрирует политика ГК “Росатом” по развитию альтернативных поставщиков, которая строится на принципах размещения заказов в подконтрольных аффилированных структурах. Одна из них — ЗАО “Атомэнергомаш-технологии” (Санкт-Петербург). Оно появилось на рынке в 2008 году, аффилировано с ОАО “Атомэнергопром”, офис расположен в городе Колпино, в ста метрах от проходной Ижорских заводов. 

“АЭМ-Технологии” не имеет собственной производственной площадки, численность персонала — около 60 человек. В основном это бывшие ижорцы, наиболее квалифицированные и мобильные. Деятельность компании в основном состоит в размещении заказов на предприятиях, имеющих определенные технологические мощности, но полностью не референтных по изготовлению оборудования для АЭС. Одной из главных производственных площадок, где размещены заказы АЭС, является АО “Петрозаводскмаш” (ранее назывался “Петрозаводскбуммаш”). Инженерно-техническими кадрами, способными выполнять заказы для АЭС, это предприятие не обладает. 

Но кто при таком подходе ответит за безопасность поставленного на АЭС оборудования? Кто обеспечит шеф-инженерное сопровождение при эксплуатации оборудования на АЭС? А ведь последствия аварии на АЭС в разы масштабнее того, что случилось на гидроэлектростанции.

— Булат Искандерович, но ведь они не сами делают, а, вы сами сказали, размещают заказы на предприятиях, у которых есть технологическая база… Может, все не так беспокойно?

— Нет — конечно, все еще беспокойнее. Общеизвестно, что конструкторы и технологи должны быть аттестованы по правилам АЭС и иметь опыт такой работы. Например, конструктор ОАО “Ижорские заводы” допускается к непосредственному проектированию не ранее чем через пять лет.

Электросварщики для монтажа оборудования АЭС должны проходить специальную периодическую аттестацию. По опыту “ИЗ” к сварке допускаются рабочие 4—6-го разрядов со стажем не менее пяти лет. Технология сварки в обязательном порядке также аттестуется в соответствии с правилами АЭС. Это необходимые требования. А теперь скажите мне: кто их будет соблюдать на предприятии, где таких специалистов нет? А заказ выполнять и деньги отрабатывать надо. 

Пора понять главное: атомная отрасль — не для дилетантов. Настоящие профессионалы, даже работая в Чернобыле, в большинстве не пострадали, т.к. соблюдали все требования безопасности. Они придерживались принципа минимизации облучения и не позволяли себе необоснованного риска. Но, к сожалению, туда бросили много дилетантов, которые не знали об опасности или пренебрегали ею. 

— Если сравнивать уроки Чернобыля и уроки, преподнесенные СШ ГЭС…

— В чем один из главных уроков Чернобыля? В бывшем СССР тогда были предприняты радикальные меры для обеспечения эффективного функционирования государственного надзора за ядерной и радиационной безопасностью. Чернобыльская катастрофа послужила толчком к пониманию, что независимый государственный атомный надзор жизненно необходим, так как основная его задача — гарантировать населению от имени государства безопасность при использовании атомной энергии.

Чернобыльская встряска и комплекс организационных и кадровых решений в итоге обеспечили 23-летний период работы без крупных аварий в атомной отрасли. Но сегодня утрачены на практике основополагающие принципы безопасности: компетентность руководства, действенный и независимый надзор, информационная открытость. Это критическое снижение барьеров, через которые может просочиться авария. 

Я не хочу ничего плохого говорить про руководителя Ростехнадзора Николая Кутьина. Наверное, он хороший юрист. Но ответственность руководителя Ростехнадзора — не только в борьбе с коррупцией внутри своего ведомства, но, что значительно важнее, в компетентности и понимании системы стандартов, норм и правил в области безопасной эксплуатации сложных технических объектов. 

— Подведем итог: безопасность, по вашему мнению, стоит на трех китах: независимый надзор, профессионализм и персональная ответственность. Или есть что-то еще?

— Гласность, с которой мы начали перестройку еще в 1986 году! Доступность правдивой информации о причинах, последствиях и виновниках аварии. Значение Чернобыля было значительно больше, чем просто погибшие люди или безумно потерянные деньги, нервы и так далее. Это еще и катастрофическая потеря доверия к государству. Аварии такого уровня, как на СШ ГЭС, чреваты еще и сокрушительным действием на авторитет политических лидеров. Нисколько не преувеличу, если скажу, что распад СССР начался с Чернобыля. И с того, что произошло, и с того, что выводы и решения, сделанные по итогам, оставались тайной за семью печатями. 

Булат Окуджава утверждал, что “погибают царства… оттого, что люди царства своего не уважают больше”. Прав был поэт!

Александр Гришин, "Московский комсомолец", 13 октября 2009 г.