Авария на СШГЭС: проедание советского наследства

В свежем номере "Комсомольской правды" опубликована беседа обозревателя газеты Евгения Черных с директором Института проблем глобализации Михаилом Делягиным о крупнейшей техногенной катастрофе последних лет – аварии на Саяно-Шушенской ГЭС:

ЧЕРНЫХ: – Михаил Геннадьевич,  наша деревенская  школа размещалась в старом кирпичном доме царских  купцов Светловых. После революции здание  реквизировали под школу. В 80-е  годы деревня стала умирать.  Школу закрыли, здание  растащили на кирпичи. В 1991 году. Для меня символично: кончилось царское наследство  -  кончилась советская власть.

ДЕЛЯГИН: – Думаю, все же здесь скорее подразумевается исчерпание инерции советского общества: деревня стала умирать, детей не стало – и вот поэтому  закрылась школа, и "царское наследство" разобрали на кирпичи. Причина в том, что советское общество выработало свой ресурс, а не в том, что царские кирпичи устали, как матросский караул.

ЧЕРНЫХ: – Это точно. Разбирали  стены царских времен с огромным трудом. Делали на века!

ДЕЛЯГИН: – С "советским наследством" по-другому. Последние 20 лет – время бездумного и во многом хамского паразитирования на героическом труде наших родителей и дедов. Этот ресурс выработан и в сфере образования, о чем мы говорили в прошлый раз, и в сфере производственных мощностей. Это касается и оборудования, и людей. И самый свежий и яркий, самый трагический, самый ужасный пример -  Саяно-Шушенская ГЭС. Хорошо помню, как с 1999-го года ученые, не только мы в нашем институте, но и в самых различных местах криком кричали, что 2002-2003 годы станут периодом техногенных катастроф. И все рыночные макаки, все эти поднимальщики России с колен в колено-локтевую позу истерически смеялись, – и смеялись до самого последнего времени.

ЧЕРНЫХ: – Хорошо помню те прогнозы о катастрофах. "Комсомолка" об этом тоже писала.  Но, кажется, тогда пронесло.

ДЕЛЯГИН: – А ведь катастрофа действительно была – это зима 2002-2003 годов, когда в 20 с лишним раз подскочила общая длительность отключений света и тепла. Это была настоящая коммунальная катастрофа, которую тогда удалось залить деньгами. Потом был 2005 год – обычная, рутинная для советского времени авария на ординарной подстанции Чагино. Однако система управления, да и сама Единая энергетическая система к тому времени была уже разрушена, – и рутинная авария превратилась в масштабную катастрофу, которая, помимо половины Москвы, где был отключен свет, серьезно затронула еще четыре области. Это была подлинная катастрофа. И вот теперь – Саяно-Шушенская ГЭС. И ведь нельзя сказать, что кто-то чего-то не знал. Вот передо мной лежит газета "Коммерсант" от 11 апреля 98-го года. Заголовок статьи: "Саяно-Шушенская ГЭС опасна". Подзаголовок: "Что с ней будет дальше, никто не знает". Шапка: "Шушенская ГЭС шатается". И подробно рассказывается, как много на этой ГЭС проблем, а надежной теории изучения поведения подобного рода сооружений попросту нет. А заканчивается статья тем, что корреспондент интересуется, кого именно ожидает тюрьма в случае катастрофы на Саяно-Шушенской ГЭС, – и ему "знающие люди" из РАО "ЕЭС России" спокойно, как что-то само собой разумеющееся и естественное, отвечают: "В первую очередь проектировщиков из Ленгидропроекта, потом директора станции, если он проморгает угрожающие признаки". Но мы к этому вернемся, а первое, что бросается в глаза, – это отсутствие траура по погибшим. Посудите сами: погибло более 70 человек, произошла страшная катастрофа, созданы технические и коммерческие проблемы для всей Сибири – ее энергосистема теперь будет работать с большой перегрузкой. Ведь тепловые станции будут работать в авральном режиме, к которому они не приспособлены, и не вполне понятно, на сколько их хватит. И это будет очень дорогая энергия, потому что придется сжигать газ, во многих местах уголь, а кое-где даже мазут. Масштабная катастрофа, затронувшая не только Сибирь – всю страну. Почему же не  был объявлен траур? Ведь погибло, напомню, более 70 человек!

ЧЕРНЫХ: – Только что нашли тело семьдесят четвертого погибшего. Без вести пропавшим числится еще один человек.

ДЕЛЯГИН: – В истории человечества таких аварий на гидроэлектростанциях  не было, хотя вообще аварий cлучалось много. И ведь достоверно известно, что многие из погибших совершили подвиг – вместо того, чтобы бежать, они пытались преодолеть аварию. Почему по ним не был объявлен траур? Возможны два объяснения. Первое очень простое и вытекает, как мне кажется, из самой сути нынешней российской государственности. Ведь траур – это отказ от развлекательных мероприятий и передач, это прямые убытки для бизнеса, в первую очередь рекламного, который известен тесной связью с бюрократией. А сейчас же кризис, деньги стоят дорого, все действительно сошли с ума из-за денег… Простой пример: я буквально сегодня стал свидетелем ситуации, когда одна государственная структура пыталась буквально рэкетировать другую государственную структуру, – и из-за этого они завалили очень хороший проект.  И вот в ситуации кризиса, когда денег стало меньше, и чиновники с олигархами, для которых деньги  являются смыслом жизни, буквально помешались на них, – траур означает убытки. И, поскольку, насколько можно понять, все в нынешнем государственном устройстве подчинено если не коррупции, то уж во всяком случае прибыли отдельных деятелей, нежелание "чисто конкретных", как говорили в 90-е, деятелей лишаться выгоды из-за семидесяти с лишним погибших серьезно влияет на государственную политику.  Вторая возможная причина отказа от объявления траура – нежелание привлекать внимание к накопленным и прорвавшимся наружу проблемам, которые до сих пор не решаются. Проблему Саяно-Шушенской ГЭС, наверно, как-то закамуфлировать деньгами, а может, и вправду решить как-то можно, но для решения проблемы проедания "советского наследства" в целом, в масштабах страны нужна совершенно иная государственная политика, а может быть, и совершенно иная государственная структура. То есть мало повысить эффективность государства: надо кардинально развернуть его ориентацию, действительно заставить его служить обществу, а не отдельным глубоким карманам. В подтверждение этой версии говорит то, что Саяно-Шушенская ГЭС – это единственное место в России, не считая зон контртеррористической операции, где цензура введена официально и открыто. Потому что когда руководитель предприятия – даже не органа государственной власти, даже не спецслужбы, а просто акционерного общества – своей волей высылает с объекта корреспондента, причем  информационного агентства  "Интерфакс", а не какой-нибудь местной газетки, и высылает  не за то, что тот  наврал, не за то, что он довел до истерики кого-то пережившего катастрофу, а за то, что не согласовал материал!  Это называется цензура. Да-да, та самая, которая якобы запрещена на всей территории якобы России якобы Конституцией. И в официальном, в легальном виде, юридически открыто у нас, по-моему, даже в администрации президента, даже в "кремлевском пуле" журналистов нет цензуры, даже в Чечне нет, – а вот на Саяно-Шушенской ГЭС есть. Это создает проблему с информацией.  Но, слава богу, есть Интернет, есть большое количество специалистов, и примерно понятно, что там произошло. Естественно, это не есть истина в последней инстанции.

ЧЕРНЫХ: -  Официально нам говорят, что  причины аварии будут объявлены позже, пока нет ясности…

ДЕЛЯГИН: – Официальная позиция будет только через месяц, причем после аварии все менялось уже несколько раз. Но если походить по местным Интернет-форумам, пообщаться с тамошними специалистами, – а ведь анонимно, в Интернете могут писать и те, кто связан подпиской о неразглашении, – картина возникает понятная и довольно неприятная. Загадочная авария энергоблока произошла после его ремонта в марте 2009 года. Подчеркну: все, сказанное мною далее, является не истиной в последней инстанции, но предположением. Судя по всему, это именно то, что стараются скрыть уважаемые руководители электростанции и более высокого уровня.

ЧЕРНЫХ: – Для этого и цензуру вводят.

ДЕЛЯГИН: – Естественно, – хотя, по некоторым признакам, цензура стала для нашей клептократии самоценностью, чем-то вроде национального вида спорта. Если бы руководители хотели найти суть проблемы, они бы использовали журналистов как добытчиков знаний, как источник информации. Насколько я знаю журналистов, они были бы от этого просто счастливы, потому что нет большего счастья для журналиста, чем не просто передать информацию, а посодействовать какому-то реальному процессу.

ЧЕРНЫХ: – Конечно!

ДЕЛЯГИН: – По своему опыту чиновника могу сказать, что, если Вы хотите добиться от журналиста, чтобы он поступился своими интересами, Вы должны создать у него иллюзию того, что он может повлиять на реальность. Ради этой иллюзии он всем пожертвует. Самое главное, что нужно сказать, – и это уже зафиксировано в целом ряде мест, – что с 1994 года на Саяно-Шушенской ГЭС не проводился авторизованный ремонт энергетического оборудования. Сложнейшие узлы, испытывающие запредельные нагрузки, ремонтировались местными ремонтниками, а не теми, кто это оборудование производил и уже поэтому разбирался в нем лучше всех. Более того: насколько можно понять, до последнего времени было неизвестно, сколько людей находилось в машинном зале. А ведь это режимный объект; сказать, что непонятно, сколько людей находится в машинном зале – такая же нелепость, как признать, что мы не знаем, сколько людей находится на  космической станции "Мир". И, раз такая вещь признается, – это признак очень серьезного неблагополучия. Что-то было не то. Вполне возможно, что ремонт энергоагрегатов велся не просто местной конторой, а какими-то непонятными неофициальными структурами. Потому что другого объяснения неопределенности численности людей найти нельзя. Да, там была пересменка, но уходящая и приходящая смена – это люди, которые все известны поименно. Это вопрос достаточно открытый, вызывающий серьезные опасения. Еще Маркс писал, что ради 300 процентов прибыли капитал готов на все, что угодно. Ну а на неофициальном ремонте можно заработать на порядок больше: уже арестован деятель "отреформированной" энергосистемы, подозреваемый в том, что ремонт стоимостью 300 миллионов рублей он сделал за 50 миллионов, а 250 положил себе в карман.  Подобная коррупция является беспредельно рентабельной, "беспредельно" в прямом смысле слова. И очень характерно, что руководителем Саяно-Шушенской ГЭС после катастрофы назначен именно руководитель местной ремонтной организации. С одной стороны – да, ему это ремонтировать; с другой – если причиной аварии является некачественный ремонт, лучшего способа замести следы не найти. Зафиксирую: неясность вопроса с численностью людей в машинном зале делает открытым вопрос о том, кто именно делал ремонт, который там шел и во время катастрофы. С марта 2009 года, кода после "среднего" ремонта запустили только что разрушившийся агрегат, имела место вибрация, которая постепенно нарастала. Об этом сообщают на Интернет-форумах, об этом пишут в газетах: на эту нарастающую вибрацию не обращали внимания. А ведь производители энергоагрегатов рассказывали, как они их отлаживают: ставят на кожух огромной турбины, один вал которой весит больше тысячи тонн, рубль на ребро, и пускают ее на полную мощность. И если рубль падает – ее надо регулировать, потому что такая вибрация уже недопустима. А здесь речь идет, насколько можно понять, о замалчивании вибрации, которая была ощутима ногами! Почему молчали грамотные и разумные люди, у которых под ногами ходуном ходил пол? Возможная причина, на мой взгляд, одна: жесточайший административный прессинг. Ведь городок энергетиков – моногород в худшем смысле этого слова: взъестся на вас руководство ГЭС – работы не найдете никогда и никакой. А ведь буквально накануне катастрофы был выпущен официальный релиз о том, что благодаря большому паводку Саяно-Шушенская ГЭС вырабатывает рекордное за все время своего существования количество электроэнергии. На 9 энергоагрегатах из 10, один из которых вибрирует и, похоже, вообще идет вразнос, они вырабатывали максимальное количество энергии за все время работы станции! Это уже означает перегрузку. Надо сказать, что из-за кризиса резко вырос спрос именно на энергию гидроэлектростанций как наиболее дешевую. Ее выработка увеличилась в январе-июле 2009 года на 9.6%, в то время как выработка наиболее дорогой энергии тепловых электростанций упала на 10.4%, а выработка энергии на атомных электростанциях сократилась на "промежуточные" 4,5%. В принципе такое изменение структуры выработки электроэнергии позитивно – если рост доли дешевой энергии достигается не перегрузкой мощностей. А возникает ощущение, что причина катастрофы на Саяно-Шушенской ГЭС – длительный, совершенно осознанный перегруз мощностей ради получения сверхприбылей новыми олигархами. И этот перегруз был в условиях нарастающей вибрации. Более того: один из строителей Саяно-Шушенской ГЭС, посвятивший ей свою жизнь и вложивший в нее свою душу, в 1999 году выпустил книгу, в которой много написал именно о ВТОРОМ энергоагрегате, с которого и началась катастрофа. Оказывается, в ходе испытаний, проводившихся еще в советское время, выяснилось, что как раз этот агрегат нельзя загружать слишком сильно, так как он начинает вибрировать. Уникальное оборудование часто имеет уникальные особенности, так бывает. Итак, мы, вероятно, имеем перегруз оборудования, отремонтированного не очень понятно кем и как, в результате которого, возможно, появляется нарастающая вибрация, и мы имеем предупреждение человека, который все это строил и знал досконально.  Да! И еще мы имеем официальное заключение Счетной палаты, заблаговременно направленное в правительство и Генпрокуратуру, по которому износ оборудования станции выше 85% и она является источником опасности.

ЧЕРНЫХ: -  Проверка была ДВА года назад!

ДЕЛЯГИН: – И те члены правительства и руководители Генпрокуратуры, которые этот отчет положили под сукно, должны, с моей точки зрения, рассматриваться как причины аварии. А дальше все дружно говорят, что на станции была хорошая и умная автоматика, которая почему-то не сработала. Возможных объяснений два: прежде всего, она могла быть просто не рассчитана на масштабы аварии, и тогда она не хорошая и не умная. А чтобы понять второе возможное объяснение – осознайте, пожалуйста, что самая лучшая автоматика работает тогда, когда переключатель стоит в положение "Вкл". Если переключатель переключить в положение "Выкл", – из научного интереса, как в Чернобыле, или из жажды наживы, – то никакая самая умная автоматика работать не будет. Она будет просто выключена.

ЧЕРНЫХ: -  Помню, так было  во время одной  из аварий на шахтах. Позже  комиссия  выяснила. Да людей уж было не вернуть. 

ДЕЛЯГИН: – Боюсь, мы не много узнаем из этого  официального расследования, потому что в дело вовлечены слишком большие интересы, и слишком много влиятельных деятелей, судя по всему, замазаны. Это огромные деньги, это огромная прибыль, и мы знаем, что, как можно понять в нашем государстве, даже за не очень большие суммы денег можно спрятать все,  что угодно. И гаишники убивают людей на переходе в нетрезвом состоянии за рулем машины, а потом  оказываются с условными сроками.  И, может быть, даже образцового милиционера Евсюкова отмажут, потому что он грозит рассказать что-то о делах своего начальства. Или он скоропостижно скончается в тюрьме от сердечного приступа, если его не удастся отмазать – посмотрим. Но веры этой системе нет практически никакой. И мне очень жалко профессионалов, которые в этом вынуждены участвовать. С одной стороны, для них это действительно крах всей жизни, а с другой, вероятно, они сейчас находятся под очень жестоким прессингом. И это страшно, потому что угроза аналогичных аварий сохраняется. Хотя Саяно-Шушенская ГЭС была экспериментальной, первая авария случилась достаточно быстро, в конце 80-х годов из-за паводка. Ее специфика, насколько можно судить, в том, что она частично подмыта, под ней частично размыто скальное основание. То есть опирается на дно реки намного слабее, чем должна, – и намного сильнее давит на края, на скальные берега.  В описании ситуации всплывает очень серьезная тема о просачивании, так называемой фильтрации воды сквозь бетон, то есть непосредственно сквозь само тело плотины. Рапортовали, что вроде бы эту проблему решили в середине 90-х годов, – но я хорошо помню то время и не вполне понимаю, что это за масштабная техническая проблема, которую можно было решить в середине 90-х годов. И, по некоторым сообщениям, она так и не была решена. Да, это может быть не страшно, возможно, эта фильтрация может еще 50 лет продолжаться, – но исследуйте этот вопрос и скажите прямо! Это проблема, которая должна быть решена. Тем более что на некоторых других электростанциях о подобных явлениях говорят.  И это очень страшно, потому что действительно колоссальная прочность "советского наследия" заканчивается – в силу как времени, так и дурного управления. Существенно и то, что в Советском Союзе было много экспериментальных проектов, которые, как со временем выяснилось, ведут себя не так, как должны были вести. В некоторых сферах, например, в магистральных трубопроводах, ситуацию удалось исправить вовремя, но в некоторых сферах – увы, проблема остается открытой.

ЧЕРНЫХ: -  Магистральные трубопроводы -  по ним же  гонят  на экспорт газ, нефть… Поэтому  такое  пристальное внимание.

ДЕЛЯГИН: – Конечно. Кроме того, судя по всему, значительная часть наших реформаторов в России жить не собирается при любом дальнейшем развитии событий. Поэтому им просто безразлично, что будет происходить. У нас в стране не очень любят москвичей, я понимаю, – но приезжайте в Москву и смотрите не на Касную площадь с Мавзолеем Ленина, а на явление, названное "точечной застройкой". Люди, которые этим занимаются до сих пор, несмотря на кризис, тем самым показывают, что не собираются жить не только в  городе-герое Москве, – они не собираются жить, как сами  говорят, "в этой стране". То же самое касается людей, которые проводили реформу электроэнергетики, которые порвали единый технологический комплекс на куски, чтобы вычленить центры получения прибыли и эту прибыль тупо стричь. А центры убытков, которые раньше уравновешивались в рамках единой энергосистемы этими центрами прибылей, не то что сбросили на государство, – их просто бросили. Естественно, началось разрушение, начались риски повышенного износа. Кроме того, очень серьезное явление – ремонт. Ведь у нас действенный технический надзор, как можно судить, не существует. Ну как такую махину, как Саяно-Шушенская ГЭС, крупнейшую в России,  может контролировать человек в возрасте 74 лет, о чем вообще речь? И в целом Вы можете отремонтировать все, что угодно, как угодно, и никто Вас за руку не поймает, и Вы можете рассчитывать убежать в случае техногенной катастрофы, или заплатить деньги и освободиться от всякой ответственности. Классический пример – давняя катастрофа "Трансвааль-парка" в Москве. Я не жажду крови конкретных людей, мне просто хотелось бы узнать, кто ошибся и в чем именно. Что-то я не слышал, что кто-нибудь про это что-нибудь внятное говорил. Зато хорошо помню, что, когда была энергетическая катастрофа в Москве, на подстанцию в Чагино приехала комиссия из тех самых депутатов, которые пропихивали реформу РАО "ЕЭС России". И эти депутаты, увидев, в определенном смысле, плоды рук своих, даже еще не заходя внутрь, насколько можно судить, стали истошно орать, что эта авария не имеет никакого отношения к проведенной ими реформе. При таком уровне государственного управления, при таком подходе к делу, к сожалению, Саяно-Шушенская ГЭС – это не исключение, которым стал Чернобыль, она может стать началом новой тенденции. Потому что проедание "советского наследства" сначала в головах произошло, а потом уже в железе. А чтобы остановить проедание в железе, нужно восстановить нормальное человеческое сознание.

ЧЕРНЫХ: – Михаил Геннадьевич, недавно я разговаривал с одним "правильным ментом", полковником, из тех, кому за Отчизну  обидно. Правда, он уже пенсионер. Хотя еще молодой.   Но системе не нужен.   Какое же  это Министерство внутренних дел, сокрушался правильный мент. Липовое название уже. Отобрали у милиции тюрьмы, отобрали борьбу с наркотиками,  прикрыли управление  по борьбе с организованной преступностью, то есть с "ворами в законе". Забрали даже  пожарных. Есть ощущение, что с дальнейшим проеданием советского наследства  наш главный спасатель Шойгу  и может стать  главным министром по внутренним делам. Его люди вели себя мужественно на Саяно-Шушенской ГЭС.

ДЕЛЯГИН: – Более того. Шойгу был единственным человеком, который обратил внимание на бардак в начале исправления последствий аварии. Там действительно был героизм, причем, судя по всему, массовый героизм. Но именно Шойгу единственный публично возмутился тем, что там работает одна десятая часть от тех людей, которые  должны быть.  Именно он исправил положение.  А вот для местного начальства это было нормально. Понадобилось из Москвы прилететь Шойгу, чтобы все это увидеть. И если бы он не вмешался, не сказал бы об этом, что, так в одну десятую требуемых сил и спасали бы людей? Сразу вопрос возникает: так там людей спасали такими крошечными силами или что-то еще делали? А ведь писали, что там долго были слышны какие-то стуки. Не факт, что были люди живы, но это тоже открытый вопрос. По крайней мере, попытка уголовного преследования человека, который об этом написал, о многом говорит. Когда человека начинают за это травить, прессовать и преследовать, возникает ощущение, что он говорит правду. И одного человека ведь спасли, который там чудом выжил, куда-то забился.

ЧЕРНЫХ: – В "воздушную подушку".

ДЕЛЯГИН: – Возвращаясь к милиции. Давайте уж прямо скажем, что российское МВД  -  не то МВД, которое было в 70-е годы. А  Нургалиев – далеко не Щелоков, который, особенно в начале своей карьеры,  очень много сделал вещей правильных и полезных не только для милиции, но и для страны. Но даже в таком усеченном виде милиция иногда бывает эффективна. Не стоит забывать, за что закрыли Управление по борьбе с организованной преступностью. Насколько можно судить, его сотрудники взяли два крупных "общака". Один, может быть, случайно, а один, насколько можно судить, в результате тщательной и хорошей работы. Это был очень серьезный удар по организованной преступности, – а ведь не смертельный удар смертелен для того, кто его наносит. Поэтому с этой структурой наше государство разобралось достаточно быстро, переквалифицировав ее на борьбу с экстремизмом.

ЧЕРНЫХ: – Согласитесь, что борьба с экстремизмом – дело более "компетентных органов" в штатском. А часть профессионалов, борцов с ворами в законе вообще  осталась не у дел.

ДЕЛЯГИН: -  Что касается мнения, что теперь Шойгу станет ключевым министром внутренних российских дел… Если будет идти рост аварийности, то конечно. Он, разумеется,  не спаситель, но он спасатель: разница в одну букву. И в 2002 году эти ощущения были очень и очень сильны. Ведь если жилой дом имеет 70% износа, он уже на грани ветхости и аварийности, его нужно сносить, его поздно ремонтировать. А наши стратегические отрасли работают с износом основных фондов до 80-90%. Правда, должен предупредить, это статистические показатели. Прекрасно может работать станок с износом 150%. Судить  надо по количеству аварий. Паводок в Краснодарском крае в 2002 году произошел тоже из-за износа плотины. По данным специалистов, 10% гидротехнических сооружений России, то есть плотин, дамб и шлюзов, до сих пор бесхозны. Это 6,5 тысяч объектов. 17% их служат более 50 лет, а 300 сооружений – более 100 лет. 6 тысяч гидротехнических сооружений нуждаются в ремонте, 400 находятся в аварийном состоянии. Несколько лет назад журналисты "раскрутили" новость о том, что из-за физического разрушения плотины чуть-чуть не размыло чумной могильник, который находится рядом с водозабором для города Москвы.

ЧЕРНЫХ: -  Помню.

ДЕЛЯГИН: -  Слава богу, это показали по телевизору, ситуацию вроде бы исправили. Но у нас с журналистами сейчас проще, чем тогда, им не все позволено показывать. Да и далеко не на всякое из 400 находящихся в аварийном состоянии гидротехнических сооружений найдется своя съемочная группа федерального телевизионного канала. Страшная тема – атомные электростанции. Срок эксплуатации скоро заканчивается у 10 из 31 реактора. Понятно, что будут продлевать время использования. Но когда продлевают время использования стратегической ракеты,  это одно дело: если она в случае чего не полетит,  то еще большой вопрос – плохо это или все-таки хорошо. Может, она не полетит, и хоть часть человечества выживет. Известен ведь случай, когда прошла команда запускать ракету, и наш офицер-оператор, который должен был нажать на кнопку последним, не нажал эту кнопку. Потом выяснилось, что команда о пуске была  ошибкой, и его наградили тем, что не расстреляли.

ЧЕРНЫХ: – Ракеты, пусть и просроченные – не работают в круглосуточном режиме. Просто стоят на боевом дежурстве. И  дай Бог, никогда не полетят.

ДЕЛЯГИН: – Но атомные электростанции -  совсем другое. Они работают.  И  неизвестно, кто будет производить новые реакторы в стране, где, как говорят, гастарбайтеры работают уже машинистами поездов! Потому что всё реформировано, то есть, в переводе на русский, разрушено. Приведу пример. Этот несчастный энергоблок, который разрушился, гидроагрегат номер 2, уже несколько лет как выработал свой законный 30-летний ресурс. У него был так называемый "средний" ремонт в начале этого года и, по официальной информации, "Русгидро" планировала поменять его только в 2011 году. То есть он сверх 30 лет пережил еще несколько лет.  Да и на шестом агрегате, на котором во время аварии шел капитальный ремонт, он велся не производителем, а "своими силами".

ЧЕРНЫХ: – Может, ремонтировали тоже  гастарбайтеры – дешевая рабочая сила?

ДЕЛЯГИН: – Есть предположение, что количество людей, которые были в машинном зале, не установлено именно потому, что там были гастарбайтеры. И, может быть, даже нелегальные. Но дело в данном случае не в гастарбайтерах, а в уровне квалификации. Одно дело – авторизованный ремонт производителя, который отвечает за это уголовными делами, который знает про это оборудование все, что про него можно знать теоретически, а другое дело, когда вы отдаете…

ЧЕРНЫХ: – Дяде Васе.

ДЕЛЯГИН: – Нет, все-таки местный гидроэнергоремонт в Саяногорске – это не дядя Вася, это тоже люди, наверное, понимающие, что они делают, но это не авторизованный ремонт. А если они привлекают людей, которых потом нельзя посчитать, то это создает очень много вопросов. И мы видим, что главная причина не в технике. Она вырабатывает ресурс, но, если подходить к ней по-человечески, хотя бы с точки зрения обеспечения безопасности, – все еще долго будет нормально. Если у вас трясется оборудование, отключите его, сделайте холостой сброс воды. Да, вы потеряете деньги, но останутся живыми люди и не будет катастрофы. Потому что Саяно-Шушенская ГЭС находится в таком состоянии, что теперь гидроагрегаты нужно ставить заново.

ЧЕРНЫХ: – И уже признано, что цену на электричество повысят.

ДЕЛЯГИН: – Конечно. У нас была самая дешевая в мире энергия гидроэлектростанции, а теперь  ее заменят самой дорогой энергией в мире – энергией тепловых электростанций. Да, сейчас будет ударно достраиваться Богучанская ГЭС, наконец-то нашлось применение Бурейской ГЭС. Это же единственный крупный объект за все постсоветское время, не считая экспортных.

ЧЕРНЫХ: – Который  ДОстроили. История Бурейской ГЭС, напомню,  началась еще в 1978 году!

ДЕЛЯГИН: – Чубайс хвастался достройкой Бурейской гидроэлектростанции, сделал ее своим "маяком". Это была большая, масштабная стройка, – но выяснилось, что ее энергия никому не нужна. Ее хотели продавать китайцам, но те готовы брать только по демпинговым ценам. То есть мы бы сами финансировали импорт, который гробил бы нашу промышленность. И в результате оказалась ситуация, близкая к экологической катастрофе, потому что вода скапливалась, было непонятно, как ее сбрасывать, и периодически возникала угроза затопления. Теперь, слава тебе, господи, Бурейская ГЭС будет загружена, – но дорогой ценой. Теперь смотрим тепловые электростанции. У нас достаточное количество аварий было на тепловых электростанциях. Они просто размерами поменьше, поэтому жертв поменьше и нет огласки. А эти электростанции теперь будут работать в чрезвычайном по сути режиме, и сколько они так смогут проработать, никто не знает. И сейчас люди, ответственные за безопасность этих тепловых электростанций, седеют на рабочих местах, потому что понимают,  какие  могут возникнуть проблемы. Раньше техническая политика осуществлялась из единого Инженерного центра РАО "ЕЭС России", но его ликвидировали в рамках реформы, и теперь специалистов практически нет. Потому что основной элемент реформ электроэнергетики заключался в том, что специалистов выкидывали, заменяли финансистами. А потом вдруг выяснилось, что если вы пачки рублей или даже пачки долларов будете совать в энергетическое оборудование, свет от этого не возникнет, и люди от этого не выживут.  Понимаете, если рыночной макаке дать поиграться с АЭС, Хиросима покажется детским утренником. А что бывает, если ей дать поиграться с ГЭС, мы, надеюсь, уже начали понимать… Это ситуация в достаточной степени тупиковая. Проблему в оборудовании и его износе можно преодолеть при нормальной системе управления, – но наша система управления в результате реформ и абсолютной бесконтрольности переориентировалась на исключительное разгильдяйство и на рвачество ценой аварий и человеческих жизней. Если не брать коррупцию, это по крайней мере рвачество. Потому что, когда электростанцию перегружают, а еще и рапортуют об этом, нет никого, кто схватился бы за голову и нажал на кнопку "стоп". Это ситуация 600-го "Мерседеса", который несется с горки со снятыми тормозами. Системы контроля безопасности – и энергетической, и технологической, и всякой – это тормоза в любом механизме, а у нас, судя по всему, они оказались безнадежно сняты, причем во всех сферах. И главная проблема проедания "советского наследства" не в "железе": его можно купить, на худой конец украсть, можно самим изобрести. Проблема в последовательном искоренении советских людей как социального типа. У нас искалечено несколько поколений людей, которым объяснили, что хорошо – это воровать или в крайнем случае получать, не работая, торговать. Причем на это до сих пор выстроена вся система оплаты труда и его организации. И потому молодые люди, которых готовят для атомной энергетики, уезжают за границу или уходят в торговлю: в системе, созданной либеральными фундаменталистами, они получают копейки, на которые часто нельзя даже физически существовать! Я знаю случай, когда ученый с мировым именем получает 1200 рублей в месяц в рамках нашего "Росатома". Как это восстанавливать? – ведь это же по всей стране.  Например, это контроль пищи. Вот мы ссоримся с Польшей – и выясняется, что ввозили из нее буйволятину неизвестного происхождения под видом обычного мяса. У нас сейчас улучшение отношений с Польшей, – и мы не уверены, что оттуда ввозят . Долгие годы травили страну поддельными грузинскими и молдавскими винами. Поссорились с Грузией и с Молдавией, – перестали травить. Теперь, помирившись, возят нормальные молдавские вина. А если бы не поссорились? – продолжали бы травить дальше? И так буквально в каждой точке. У Москвы большие проблемы с бюджетом, резко сокращаются расходы, денег не хватает. Мэрия Москвы печатает документы с двух сторон мелким шрифтом с начала этого года – экономят деньги.

ЧЕРНЫХ: – На бумаге экономят.

ДЕЛЯГИН: – Да. А асфальт перекладывают четвертый раз по пустому месту. Такое ощущение, что у московских властей просто некуда девать деньги. Это тоже проедание "советского наследия" в головах, когда система управления существует ради того, чтобы пустить деньги на ветер. И вы можете выделять десятки, сотни миллиардов долларов на ремонт, – они не дойдут, потому что их распилят по дороге. Развиваться можно только при условии воссоздания системы контроля, и не только финансового, но и технологического. И где он? Пожалуйста, Саяно-Шушенская ГЭС – страшная авария. Где "разбор полетов"? Пока только цензура. И до этого были многочисленные аварии, – но все, что можно было замолчать, замалчивали. То, что не удавалось замолчать, размывали и вытесняли из общественного сознания. Нет "разбора полетов", нет политической воли обеспечивать контроль за техническим состоянием объектов и новыми стройками. Я с ужасом думаю об Олимпиаде 2014 года: там много сложных инженерных задач, которые нужно решать. Если решать их без технического контроля, это будет новая катастрофа. Примеров сколько угодно. Например, Мариинскому театру в Санкт-Петербурга уже долгие годы строят новую сцену. Там сэкономили, насколько можно судить, на геодезии, и выяснилось, что они строят не просто на плывуне, а на подземной реке. Похоже, туда просто сыплют бетон, и его уносит рекой. Я разговаривал с человеком, который участвует в этом увлекательном процессе, и он с заслуживающим лучшего применения юмором объяснил: мол, то, что мы сыпем туда бетон, это не страшно: это проблема, бесхозяйственность, а вот страшно будет там, куда этот бетон принесет. Другой пример: Большой театр в Москве. Уж скандал скандалов! Дай бог, что его все-таки сохранят, что он не сложится внутрь, как карточный домик… Скандалов много, но где "разбор полетов"? Понятно, что есть сложные инженерные и сложные криминальные задачи. Понятно, что любое заинтересованное лицо будет стараться спрятаться. Но у нас вообще государство есть в стране? Или это просто совокупность начальников с их секретаршами и их счетами, причем понятно, в каких банках? Это вопрос открытый. Если возникнет государство, нет ничего, чего мы не могли бы сделать. Хорошо, плохо, чрезмерной ценой, – это другой вопрос. И тогда эти электростанции будут работать так же долго, как инженерные сооружения Римской империи. Удивительно, что в Италии нет либеральных фундаменталистов, негодующих на наследие проклятого рабовладения! Куда они делись? – может, их варвары в средние века вырезали? Может, нам тоже таких варваров пригласить, для доброго-то дела? Увы: чтобы остановить трагедию проедания "советского наследства", надо создать государство как инструмент реализации общественных интересов. Мы приближаемся к моменту истины: хлыщ заканчивает проедать доставшееся наследство, пора начинать работать, а он привык только пить и жировать. Это не относится к 90 процентам населения России, но, к сожалению, это относится к нашим системам управления. Вот сможет этот хлыщ взяться за ум? Сможем мы ему помочь взяться за ум? Может, не очень вежливыми способами, а способами, которые доступны его пониманию? – тогда мы все выживем.  А если нет – тогда и нас не будет. Я надеюсь, что сейчас российское общество имеет еще возможность заставить государство быть государством, а не беспорядочной совокупностью начальников, секретарш и их активов. Это вопрос выживания российского общества, и никто за нас эту функцию выполнять не будет. Если мы будем терпеть, как терпели раньше… Знаете, есть такое уголовное слово "терпила": тот, кто терпит, пока не умирает, – и это происходит достаточно быстро. Если "советское наследство" будет проедено, мы останемся на руинах, как остались древние римляне после нашествия варваров. И новые темные века, если смотреть на уровень износа наших основных фондов и на качество управления нашей промышленностью, начинают вырисовываться все более и более ярко…  Кризис 2003 года удалось отложить за счет высоких цен на нефть, но даже прорвавшуюся водопроводную трубу нельзя заткнуть долларами!  Все равно это бумага. Ее прорывает. Вот ее прорвет. Тем более, что и доллары уже заканчиваются тоже…

ЧЕРНЫХ: – В  резервном нашем фонде?

ДЕЛЯГИН: – Наши международные резервы – чуть больше 400 миллиардов долларов. Прошлой осенью мы потеряли около 250 миллиардов с учетом повторного счета, потом частично это компенсировали, этой осенью потеряем еще несколько десятков миллиардов. Из-за того, что за деньгами государства так же мало контроля, как и за его гидротехническими сооружениями…  Примерно с теми же последствиями.

ЧЕРНЫХ: – Там тоже потоки…

ДЕЛЯГИН: – Понимаете, на 250 миллиардов долларов, которые были пущены на ветер прошлой осенью и зимой, можно было не Саяно-Шушенскую ГЭС отремонтировать, – можно было новую страну построить. С иголочки. И все прекрасно бы себя чувствовали. И в ней было бы место и согласным, и несогласным. И было бы много рабочих мест… Эти деньги пущены на ветер. И опять никто не виноват… Это, на самом деле, была финансовая катастрофа, которая по своим масштабам намного превосходила любую техногенную катастрофу!  И по количеству жертв, если посчитать на падение уровня жизни, тоже превосходила. И никто за это не ответил. Опять все правы. И никто не расследовал последствия… Все молодцы! Все действовали правильно!  Как это обычно в авариях бывает… Списали отдельные недостатки: что-то на американцев, что-то – на свеженазначенных стрелочников. Повторюсь: дело не в том, что я хочу чьей-то крови или кого-то наказать. Дело в том, что если ошибку не называть ошибкой, ее никто не исправит. Если преступление не называть преступлением, его будут совершать снова и снова даже добропорядочные граждане. Если маньяка не поймать, он сам не остановится…  Вот в чем дело. Вот в чем главная проблема сегодняшней системы управления: ее некому ловить. И потому ловить ее придется нам. Никуда мы не денемся. Потому что если наших реформаторов не ловить за руку, они сами не останавливаются…

"Комсомольская правда", 9 сентября 2009 г.