"Турбина СШГЭС отработала 30 лет"

В момент аварии на Саяно-Шушенской ГЭС в воздух взлетело оборудование общим весом более полутора тысяч тонн. Корреспондент НГС.НОВОСТИ встретился с генеральным директором Сибирского центра технической диагностики и экспертизы «Диасиб», также являющимся заместителем директора по научной работе Сибирского центра научно-технического обеспечения промышленной, экологической и энергетической безопасности «Промбезопасность-Сибирь», кандидатом технических наук Владимиром Павшоком, и спросил, действительно ли мы живем в эпоху техногенных катастроф.

Владимир Никифорович, что такое техногенная катастрофа?

Это общее название аварий на опасных производственных объектах, которые приводят к большим финансовым и человеческим потерям с нанесением значительного ущерба природе. Классические примеры техногенных катастроф — аварии на Чернобыльской АЭС и Саяно-Шушенской ГЭС.

Вторую уже прозвали «Сибирским Чернобылем»…

Уместное сравнение, если учесть, что, по утверждению специалистов, близких к комиссии по расследованию ЧП, выброс энергии там был в несколько раз выше, чем в Чернобыле. Только что без радиации.

Между Чернобылем и Хакасией были еще столь масштабные техногенные катастрофы?

Таких крупных не было, но можно, например, вспомнить железнодорожную катастрофу в 89-м году, когда в Башкирии сгорели два поезда «Новосибирск – Адлер» и «Адлер – Новосибирск». Это тоже техногенная катастрофа: там была утечка газа на магистральном трубопроводе, скопилось большое облако газа, и поезда въехали в это облако, одна искра — и взрыв. Погибло более полутысячи человек. Но стоит отметить, что, несмотря на жуткие человеческие потери, финансовый ущерб от той катастрофы был не такой значительный, как на СШГЭС. А вот финансовые последствия от аварии в Хакасии вся Сибирь будет ощущать годами.

Можно ли «просчитать» техногенную катастрофу?

Вероятность такая же, как и с предугадыванием землетрясений, то есть не стопроцентная. Поэтому предвидеть заранее можно только вероятность возникновения аварийной ситуации, есть такой термин — анализ риска. Для крупных опасных производственных объектов разрабатываются декларации промышленной безопасности, в которых на основе анализа риска определяется степень опасности возникновения аварий.

Есть мнение, что катастрофы в техногенной сфере — это ошибка, заложенная либо когда-то, либо кем-то. Согласны?

Да, это одна из возможных причин, но не единственная. Например, нельзя не говорить о старении оборудования, которое, как правило, после 20 лет эксплуатации требует очень тщательной экспертизы и постоянного контроля. В частности, на Саяно-Шушенской ГЭС вторая турбина — та, которая вылетела, — отработала 30 лет. Человеческий фактор тоже мог отразиться на любом этапе — и при проектировании, и при эксплуатации. Могли быть ошибки на этапе ремонта. Я, например, читал в прессе, что когда эту турбину сдали нынешней весной в эксплуатацию после ремонта, то якобы не были до конца устранены вибрации. Поэтому никогда не бывает одной причины.

Из тех версий о причинах аварии на ГЭС, что уже публично озвучивались, какая вам кажется наиболее правдоподобной?

По той информации, которая доступна в СМИ, по информации комиссии, проводящей расследование аварии, наиболее правдоподобно выглядит версия о том, что причиной аварии стали неконтролируемые вибрации турбоагрегата, кстати, весом полторы тысячи тонн, которые привели к разрушению крышки турбины. Как утверждают сейсмологи, вибрации начались в 3:30–4:00 утра, вот только точно указать место начала вибраций они не могут — из-за того, что по финансовым соображениям со станции в свое время были сняты три сейсмические станции, осталась лишь одна.

Если отойти от конкретной аварии и взглянуть на проблему шире, то появляется ощущение, что наступила эра техногенных катастроф…

Согласен, но эта эра началась не после этих печальных событий, она началась еще в конце 80-х – начале 90-х годов. Потом был десятилетний период полной расхлябанности и безалаберности, когда попирались все принципы промышленной безопасности, в частности повсеместно сокращались службы производственного контроля, службы надзора за состоянием производственных зданий. До сих пор стоят огромные заводы, например завод «Абаканвагонмаш», где пустые здания попросту разрушаются. Поэтому эта эра началась давно, мы живем в ней, и еще долго будем жить. Другое дело, что столь масштабные аварии, как в Хакасии, происходят редко. Но менее крупных — сколько угодно. Например, на днях был прорыв дамбы в Магаданской области, в результате которой один человек погиб.

Там другая ситуация, насколько я знаю…

Почему же другая? Там был отстойник горно-обогатительного предприятия, куда оно сливало жидкие отходы производства. Десять лет назад предприятие перестало работать, а опасный производственный объект остался. А ведь за ним должен был кто-то наблюдать. Но, судя по всему, где-то недонаблюдали, на что-то понадеялись, в результате сильные ливни, прорыв дамбы — и смыт целый поселок, есть человеческие жертвы. Все то же самое. Масштаб только разный.

Какие предприятия на территории Сибири представляют наибольшую опасность с точки зрения промышленной безопасности? Вот, например, на территории Новосибирска действует завод НЗХК, на котором производят топливо для атомных реакторов….

Ну уж точно не НЗХК. Дело в том, что чем опаснее производственный объект, тем серьезнее на нем отношение соответствующих служб. Что касается НЗХК, то это вообще уникальное предприятие, один из мастодонтов исчезнувшей империи, и на нем всегда очень серьезно относились к промышленной безопасности. Вы не поверите, но там до сих пор действуют инструкции, которые установили во времена Берии. Поэтому вероятность того, что на нем или на любом другом предприятии атомной отрасли в Сибири, скажем, в Томской области, Железногорске, Ангарске и так далее, начнутся какие-то процессы, очень невелика. Они не опаснее, чем обычная электростанция или мясоперерабатывающий комбинат. А вот нашим соседям с опасными производственными объектами повезло меньше. Например, в Омске есть огромная промышленная зона, где расположен целый комплекс заводов, связанных с нефтепереработкой. Или в Кемерово стоит крупнейший азотный завод, на котором хранится огромное количество хлора. Не дай бог какой-нибудь инцидент произойдет — мало не покажется. Кстати, в 80-х годах на этом заводе уже была техногенная катастрофа, когда была пробита цистерна с хлором и от отравления на заводе пострадали десятки людей.

Что нужно сделать, чтобы собственники предприятий вкладывали деньги в промышленную безопасность?

Государству нужно установить такие законы, чтобы владельцу было выгоднее заниматься не продлением ресурса эксплуатации старого оборудования, а покупкой нового и сменой всего технологического цикла. Например, на Западе оборудование, отслужившее 20 лет, просто утилизируют. А мы продлеваем сроки эксплуатации или еще «лучше» — покупаем эти выброшенные американские нефтеперерабатывающие заводики и устанавливаем у себя. Это же повсюду: в Стрежевом, в Якутии, на севере Красноярского края. И начинаем работать на этом изношенном оборудовании, которое помимо прочего еще и сделано было для других климатических условий.

В каком состоянии сейчас находятся промышленные объекты в Сибири?

Промышленная безопасность на предприятиях по всей России, и мы не исключение, очень ослаблена, это совершенно точно. Не меньше 80% оборудования выработало свой ресурс. И нам нужно много лет стабильной работы, чтобы мы могли снизить эту цифру до минимума.

Как вы считаете, фантастические сценарии о том, что человечество погибнет в результате некой огромной техногенной катастрофы, имеют под собой основания?

Думаю, что нет. Я такую катастрофу даже предположить не могу, и в первую очередь по техническим причинам. Ни одна авария ни на одном техническом сооружении на нашей планете не может привести к такому, чтобы все человечество исчезло. И я не вижу предпосылок, что подобный технический объект появится. Так что в этом отношении можно быть совершенно спокойным.

Андрей Ткачук, "НГС.Новости", 3 сентября 2009 г.