1 сантиметр Байкала — это 2,3 миллиарда рублей

Это давняя борьба. И она, несомненно, продолжится, когда и останки противостоящих сторон истлеют. Российское правительство, выложив в открытый доступ очередной (в ряду подобных) проект постановления, предпринимает еще одну попытку отменить прежний диапазон колебаний уровня воды в Байкале от 456 до 457 метров (в тихоокеанской системе высот) и расширить его с 1 м до 1,4.

Это иллюзия, что: «Дуб — дерево. Роза — цветок. Олень — животное. Воробей — птица. Россия — наше отечество. Смерть неизбежна». В реальности это все не то, чем оно кажется, да и мы не те.

Вот и Байкал — лишь для кого-то озеро. «Священное море». Для других — это про деньги.

Замгендиректора по производству энергии — главный инженер «Иркутскэнерго» Евгений Новиков еще в 2011 году в «Восточно-Сибирской правде» сформулировал: «Сантиметр уровня Байкала дает 160 млн кВт⋅ч».

Раньше это число легко овеществлялось: 1 тонна алюминия — это «материализованные» 15 тыс. кВт⋅ч. Таким образом, 1 см Байкала выглядел как 2,3 млрд рублей. Это по сегодняшним Лондонской бирже и курсу доллара от Банка России. Но сейчас 1 см Байкала стоит явно больше, и дело не в якобы эфемерности валютного курса, и не в том, что с 2011 года много воды утекло, и энергопотенциал байкальской воды вырос, поскольку вырос ангарский каскад ГЭС и алюминиевых заводов, прилегающих к ним. И даже не в том дело, что климатические изменения все более наглядны, и стоимость такой суммы чистой пресной воды переоценить более невозможно, но в том, что ее переводят сейчас не в одни алюминиевые чушки, а еще и — как верно отмечают эксперты экологической коалиции «Реки без границ» (РбГ) — в биткойны.

Благодаря Байкалу ныне, конечно же, майнят. И посчитать капитал от этих воздушных субстанций с непредсказуемой конъюнктурой не решимся.

Как бы то ни было, для всего этого бизнеса Байкал — это ресурс. (И дуб, кстати, и олень, и Россия, и смерть.) Ну так что, мир для многих упрощается, возвращаются законы джунглей, и не упрекаем же мы крокодила, что он питается не овсянкой. Да и гидроэнергетики контролируют уровень Байкала не напрямую — режимы сброса воды им задают госструктуры.

И сейчас даже не о том, кто прав — те, для кого Байкал озеро, или те, для кого он деньги, сейчас о том, что этим мирам, отчетливо несхожим, и не сойтись.

На дисконнект накладываются также противоречия бедных и богатых, пологого и обрывистого берегов, восточного и западного, Улан-Удэ и Иркутска — интересы соседей выглядят противоположными. В большую воду бурятский берег заинтересован в повышенных сбросах через иркутский гидроузел, дабы избежать наводнения. А иркутяне, напротив, стремятся к их уменьшению, спасая береговой самострой в пойме Ангары. Во время же маловодья в Бурятии горят торфяники, вода уходит из колодцев, а рыба — из дельты Селенги. Но если сбросы байкальской воды с иркутской плотины сокращать и накапливать воду в озере, тогда оголятся водозаборы в Ангарске.

Так, сливая Байкал или его тормозя, спасают собственные недоделки или безобразия; интересы отдельного озерного мира и его обитателей тут шестнадцатые.

В 2001-м правительство ограничило диапазон этих колебаний (читай, «алчность бизнеса») одним метром; то время, в частности, знаменовалось тем, что здесь, в Ангаро-Енисейской Сибири, только что завершился очередной передел энергометаллургического комплекса, пришел новый хозяин (обалдев от нахапанного), и временно его аппетиты были удовлетворены. Однако, как понимаете, сытыми такого рода люди бывают пять минут. Ну шесть.

И попытки расширения диапазона колебаний Байкала (читай, «маржи») последовали. У того же правительства появились возражения к Байкалу, точнее, к своим же правилам относительно него. В 2015-м лоббисты добились временного расширения амплитуды, потом еще не раз продлевали эту меру.

В 2020-м глава Минприроды Александр Козлов готовился предложить кабмину уже навсегда закрепить интервал в 2,31 метра. Научного обоснования этим цифрам не было (в РбГ считают — и нет), у них есть лишь бенефициары. Последовательно отстаивающая Байкал РбГ тогда писала (в частности, вице-премьеру Виктории Абрамченко), что проект постановления имеет отчетливо коррупционный характер. Обсуждение на правительственном портале стало показательным: 1147 голосов «против» и 4 «за» (видимо, министра с помощниками). Более 200 замечаний к проекту от сотни респондентов были столь же показательно отвергнуты. Власти Бурятии направили отрицательное заключение на проект. Резко раскритиковали его в Общественной палате РФ. Тем не менее проект благополучно преодолел все бюрократические стадии.

Однако в последний момент Александр Козлов все же отказался сдавать его на подпись Михаилу Мишустину. И вот тогда наконец и решили провести комплексную оценку экологических последствий для Байкала от данной инициативы, и лишь затем принимать решения о допустимых колебаниях.

Здравое решение, аплодисменты. Но что в итоге? Спустя 3,5 года нам сказали, что вся необходимая работа проведена. И, предложив верить на слово (также сообщив, что на заседании научного совета Сибирского отделения РАН по проблемам озера Байкал при рассмотрении результатов научно-исследовательской работы отмечено, что проект достоин выдвижения на Государственную премию РФ), сказали: нужный диапазон — не 1 метр и не 2,31 метра, а 1,4.

Вроде компромисс.

Но, добавили, в виде исключения при экстремальных паводках и в маловодье — те же искомые 2,31.

Только теперь не как временная мера, а узаконенная.

Почему это компромисс кажущийся — см. комментарий, сделанный специально для «Новой» международным координатором РбГ Евгением Симоновым, внесенным Минюстом «в реестр СМИ, выполняющих функцию «иноагента». (Нам же он кажется никак не СМИ и не «иноагентом», а агентом самой природы, самого Байкала.)

…Все говорит о том, что на сей раз охота министра Козлова увенчается успехом. Потому что это раньше отрицательные заключения на проекты расширения диапазона колебаний Байкала давали Институт общей и экспериментальной биологии Сибирского отделения РАН, Всероссийского НИИ рыбного хозяйства и океанографии и т.д. Это раньше были вопросы к таким проектам у Росрыболовства. Это раньше заявляли о «губительных последствиях для биоты, береговой линии и водоснабжения населенных пунктов на побережье» пятеро сибирских сенаторов (от Бурятии, Забайкальского края, Иркутской области): А. Тулохонов, В. Мархаев, Б. Жамсуев, А. Варфоломеев, С. Жиряков. Это раньше возражали депутаты межфракционной группы «Байкал» в Думе (23 персоны).

Что до экологического сообщества в России, оно разогнано, на предостережения от международных организаций озираться теперь не принято. Оставшихся одиночек, самых стойких, таких как иркутяне Любовь Аликина и Виталий Рябцев, бьющихся за Байкал, хейтят и травят.

Аж 42 подписи мэров и депутатов районов (Ольхонского, Иркутского, Шелеховского) под письмом Владимиру Путину и ФСБ с просьбой проверить Аликину и Рябцева на экстремизм. До этого под окно Аликиной приносили похоронный венок.

27 июня «общественное обсуждение» правительственного проекта закончится.

А 24 июня экспертный совет при комитете по экологии и природопользованию Госдумы обсудит очередную редакцию законопроекта, меняющего закон 1999 года «Об охране озера Байкал»: этот проект, упорно и скандально продвигаемый последние годы, получил наибольшую известность за разрешение сплошных рубок на Байкале. Уже сами депутаты просят общественность вникнуть в проект и высказаться «о рисках для Байкала и пользе для экономики страны». Запущена петиция: учесть мнение экологов и взять за основу рекомендации Общественной палаты.

Экологи говорят «Новой» об оскоплении охранной грамоты Байкала от 1999 года. Причем помимо бросающейся в глаза синхронности заметьте четкую причинно-следственную связь между этим законопроектом и проектом правительственного постановления, меняющего диапазон: новая редакция закона разрешает скопом берегоукрепление многим муниципальным образованиям — тем, что находятся на низких отметках. Это сотни километров пока естественного берега. Пока.

Непонятно, на чем она основывается — уверенность в том, чем в реальности завершится война пухнущего на природной ренте частно-государственного партнерства с естественным течением самой жизни. Пусть это выглядит схваткой лишь двух мировоззрений. Для одних он — водоем хозназначения, водохранилище ГЭС, верхний бьеф. Для других Байкал если и не божье откровение, то уж точно самоценен. Пусть Минприроды все удастся — это не конец.

Байкал, безусловно, живучей любого политического режима, и когда-нибудь удостоится более уважительного отношения. Хотя бы стремления — ради сохранения местной экосистемы — к следованию природным циклам, естественному ходу подъема и спада вод.

«Новая»