Безопасность ГЭС – это вопрос выживания

Почему такое внимание уделяется вопросам безопасности на сибирских ГЭС? Не только в силу того, что у "РусГидро" взлетел гидроагрегат на Саяно-Шушенской ГЭС. Здесь надо обратить внимание на очевидный факт, что практически все крупные ГЭС в Сибири находятся выше по течению от крупных городов:

Иркутская ГЭС – ниже по течению Иркутск, Ангарск, Усолье-Сибирское, с общим населением 1 млн. 180 тысяч человек.

Усть-Илимская ГЭС – ниже по течению Усть-Илимск с населением 96 тысяч человек.

Саяно-Шушенская ГЭС – ниже по течению Черемушки, Саяногорск, Абакан, Минусинск, Черногорск, с общим населением 369 тысяч человек.

Красноярская ГЭС – ниже по течению Дивногорск, Красноярск с общим населением 995 тысяч человек.

Новосибирская ГЭС – ниже по течению Новосибирск с населением 1 млн. 409 тысяч человек.

Всего в Сибири ниже крупных ГЭС проживают 4 млн. 49 тысяч человек, что составляет 20,7% от всего населения Сибирского федерального округа. Это означает, что каждый пятый житель Сибири живет под угрозой, проистекающей от возможных аварий на крупных ГЭС. Причем, зачастую, плотины расположены настолько близко к городам, что в случае самых тяжелых аварий – прорыва плотины, у их жителей совершенно не остается времени для эвакуации, поскольку волна распространяется очень быстро. Прорыв любой из перечисленных выше плотин неизбежно приведет к многочисленным жертвам.

В этих городах сосредоточен большой научный и промышленный потенциал, сосредоточены транспортные узлы, и потому прорыв любой крупной плотины означает еще и сильнейший удар по сибирской экономике, а также и по экономике России в целом.

Приведенные факты очевидны, и понять их может любой, кто в состоянии определить, выше или ниже по течению от города находится крупная ГЭС. Для местных, региональных властей и полпреда в федеральном округе, вопрос безопасности крупных ГЭС должен быть вопросом № 1. И от федеральных властей к этому вопросу также требуется самое неусыпное внимание, ибо ущерб от возможной катастрофы может быть настолько велик, что компенсировать его не получится.

Однако, события, связанные с катастрофой на Саяно-Шушенской ГЭС, со всей наглядностью показали, что этот вопрос просто спущен на тормозах, и отдан в полное распоряжение "РусГидро", которое продолжает кормить власти и население успокоительными сказками, а также всякими развлекательными мероприятиями.

Нас такое положение дел не устраивает. Мы всегда знали и понимали, что от ГЭС исходит смертельная угроза, независимо от того, что говорят инженеры, ее строившие и эксплуатирующие. Эта угроза в последнее время только увеличивается от выражено наплевательского отношения компании к вопросам безопасности, к требованиям общественности. Она радикально увеличивается также от того, что у "РусГидро" просто нет технических возможностей обезопасить ГЭС в критической ситуации путем экстренного сброса водохранилища. Ни на одной из сибирских ГЭС не было построено донного водосброса, способного с такой задачей справиться. Опасность увеличивается также и от того, что ряд ГЭС находится в сейсмичной зоне (по крайней мере Иркутская и Саяно-Шушенская ГЭС), и был зафиксирован случай аварии, вызванной землетрясением – пожар на Иркутской ГЭС 10 октября 2001 года.

Поэтому нас не удовлетворяют сказки про тысячи датчиков и контроль. Эти датчики – никакая не гарантия в случае образования прорана плотины или ее обрушения. Они лишь могут предупредить персонал станции, когда настала пора "делать ноги". Это вовсе не голословное утверждение, поскольку в Акте Ростехнадзора РФ было зафиксировано, что исполняющий обязанности начальника штаба ГО и ЧС службы экономической безопасности и режима Саяно-Шушенской ГЭС Чиглинцев Михаил Иванович в первые же минуты катастрофы 17 августа 2009 года бросил станцию и погибающих сотрудников на произвол судьбы, и сбежал на своем автомобиле.

Далее, опыт разрушения других крупных плотин в мире показывает и доказывает, что критическая ситуация на них развивается быстро, буквально за несколько часов. Только пару примеров. 12 марта 1928 года, когда рухнула плотина Сен-Френсис в США, утром на плотине был главный инженер и проектировщик Вильям Малхолланд, который осматривал плотину и признал все трещины и протечки незначительными. От этого осмотра до катастрофы прошло около 12 часов. При разрушении плотины Баньцяо в Китае 7 августа 1975 года, от первой трещины в плотине до прорыва прошло 5 часов 30 минут. Подобный список можно продолжать, и все эти случаи показывают, что развитие прорыва плотины идет очень быстро, в течение считанных часов, максимум в течение суток. Нет оснований считать, что на сибирских ГЭС все может быть по-другому.

Потому все рассказы про датчики и контроль – это сказки, ничего никому не гарантирующие. Нам нужны куда более веские гарантии безопасности, и конкретные технические решения, которые способны обезопасить ГЭС в случае самого опасного варианта развития аварийной ситуации. Нам нужна гласность и полная открытость информации о состоянии всех ГЭС в Сибири, и возможных угрозах от них.

Поэтому для сибирской общественности борьба за безопасность ГЭС, за открытость информации об их состоянии – это борьба за личную безопасность и представляет собой вопрос выживания. Это наше конституционное право: "Каждый имеет право на жизнь" (статья 20), тем более, что Конституция РФ особо отмечает (статья 41):

"Сокрытие должностными лицами фактов и обстоятельств, создающих угрозу для жизни и здоровья людей, влечет за собой ответственность в соответствии с федеральным законом".

К слову сказать, до сих пор никто за аварию на Саяно-Шушенской ГЭС и гибель 75 человек не наказан.

Дмитрий Верхотуров