Энергетика извлекает уроки из аварии на Саяно-Шушенской ГЭС

Специальное расширенное заседание учёного совета Института систем энергетики имени Л.А. Мелентьева, которое состоялось на этой неделе в Иркутске, было посвящено обсуждению беспрецедентной для мировой гидроэнергетики по масштабам и ущербу аварии на Саяно-Шушенской ГЭС. Самая мощная в стране ГЭС вышла из строя – с полным разрушением двух агрегатов, повреждением практически всего основного гидро- и электрооборудования, здания станции, гибелью людей. Публикуемый материал подготовлен по следам этого обсуждения.

По данным официальной статистики, аварийность российских гидротехнических сооружений в 2,5 раза превышает среднемировой уровень. Так, среди крупных аварий 1990–2000 годов можно выделить повреждение и разрушение гидронапорных сооружений Киселёвского водохранилища на Урале с подтоплением города Серова, Тирлянской плотины (Башкортостан) с гибелью 29 человек и Невинномысского гидроузла на Кубани с гибелью 114 человек и повреждением 40 тысяч домов, затопление города Ленска с разрушением 2,7 тысячи домов.

Ежегодно происходит до 60 разномасштабных аварий, уносящих человеческие жизни и наносящих ощутимый ущерб экономике России, увы, на это внимание обращают лишь в «узких кругах». И только авария на самой крупной и считавшейся одной из самых надёжных в стране высокоплотинной Саяно-Шушенской ГЭС привлекла «высокое» внимание к этой системной проблеме.

В обнародованном официальном заключении правительственной комиссии много чего написано – и ход, и причины, и задачи, определено, кто виноват и что делать.

Картина произошедшего описана не раз: давлением воды сорвало крышку с одного из гидроагрегатов, а столб воды поднял её на пятнадцать метров. Шестиметровое рабочее колесо турбины с лопастями – 900 тонн ротор и 800 тонн крестовина – выскочило из своего гнезда-камеры и волчком пошло скакать по помещению станции, круша всё и вся, а внутренние помещения заполнились водой под сильным напором – на всё это потребовались считанные секунды. Почему крышка сорвалась? А потому что крепящие шпильки не выдержали давления воды под крышкой. Почему не выдержали? А потому что у них «устал металл» (зона усталости достигала 95% толщины – полная непригодность) от многократного повышения давления.

Лавинному развитию аварии способствовал целый ряд факторов. Компоновка ГЭС была без переборок – аналогия с подводными лодками. На станции не имелось автономного источника питания для так называемых собственных нужд. Соответственно, когда вырубились электрогенераторы, можно было лишь вручную закрыть каналы, подводящие воду в камеры турбин, и открыть обводные каналы для сброса воды.

Как известно, наименее повреждённые агрегаты станции планируют ввести в работу в феврале 2010-го, все остальные – к 2013 году. Есть основания полагать, что так и будет. А что теперь? Дефицит электроэнергии в энергосистеме Сибири покрывают перетоки из Казахстана и Центра – пока такая возможность есть. Но что нужно сделать срочно, это соорудить обводной тоннель для сброса весеннего половодья мимо ГЭС, поскольку собственного, станционного водосброса недостаточно: он рассчитан на пропуск лишь избытков воды мимо турбин, а сейчас в камерах турбин идёт ремонт. Береговой тоннель ускоренно сооружается.

Надо полагать, приём в эксплуатацию после ремонта всего разрушенного и повреждённого будет особенно тщательным. И контролировать ГЭС будут не так, как раньше. Комиссия по расследованию причин аварии, в частности, констатировала, что злосчастные крепления крышек к корпусам в процессе эксплуатации не контролировались, лишь периодически подтягивались, а про контроль усталости металла что и говорить.

Не будучи гидроэнергетиком, всё же отважусь на «отсебятину», пусть не в детальных, но в общих оценках. Да, на Саяно-Шушенской ГЭС был реализован ряд новых, а потому рисковых схемно-технологических и конструктивных решений, но это разговор «в пользу бедных». Оправдывать то, что случилось, особенностями Саяно-Шушенской ГЭС не стоит. Наша, Иркутская ГЭС, явно поособеннее: она была пионерной стройкой, и уж где-где, как не у неё была масса новых проблем, неясностей, здесь было реализовано множество новаций при выборе проектных решений по схеме и оборудованию станции и в процессе строительства, в том числе когда возникали «нештатные» ситуации. И справились без масштабных эксцессов, и в сроки укладывались, в том числе к «знаменательным датам».

За час до прихода нового, 1957 года оказалось, что за оставшиеся 60 минут не удастся ввести в работу второй агрегат Иркутской ГЭС – значит, не будет новогоднего рапорта наверх, не будет наград и премий… И вдруг кого-то озарило: ведь рапортовать-то надо Москве, а там до боя курантов ещё более 5 часов! И за считанные минуты до Нового года по-московски турбина приняла нагрузку: государственный план и партийный долг были выполнены, при этом «шпильки» потом не обрывались, крышки по станции не летали, колёса не скакали.

После аварии на Саяно-Шушенской ГЭС президент распорядился провести соответствующую ревизию на российских гидроэлектростанциях. Но урок этот – он не только для ГЭС, не только для всех электростанций, не только для всей энергетики, он для России вообще! А нас, иркутян, это заставляет по-серьёзному вернуться к Богучанской ГЭС, четвёртой ступеньке Ангарского каскада. Эта крупная станция войдёт в состав «Красноярскэнерго», командовать ею будут тамошние диспетчеры (предполагается, что иркутским потребителям при необходимости перепадёт некоторая доля выработки), но водохранилище станции может подпереть плотину нашей Усть-Илимской ГЭС. Сток через систему водохранилищ, где верхним фактически служит Байкал, должен регулироваться, исходя из интересов и всех ГЭС, и всех водопользователей Иркутской области и Красноярского края, так что нам, иркутянам, надо себя обезопасить.

Александр КОШЕЛЕВ, ведущий научный сотрудник ИСЭМ
"Восточно-Сибирская правда", № 26145 от 5 декабря 2009 г.